Маскарад под луной

— Да, отличный выбор, — брякнул он и оборвал разговор, нажав на кнопку. Если Бетси одобрила костюм, значит, нечто подобное надел бы ее обожаемый доктор Трис. Что это? Смокинг Джеймса Бонда? Или костюм супергероя? Рид ехидно ухмыльнулся, представив себе кузена в плаще и сапогах. Ну нет, плащ супергероя это чересчур. Рид ни за что не стал бы выставлять себя на посмешище, щеголяя в таком виде! Но с другой стороны, Тристан завоевал сердце любимой девушки, так что, может быть…

Рид позвонил кузине Саре, и снова его одолела неловкость. Язык словно прилип к гортани.

— Мне нужен… особый костюм. Что-нибудь… эдакое. На завтра, — промямлил он.

— Знаю, — сказала Сара. — Твоя мама уже заказала. Мне пришлось искать новую лапку для кожи. — Рид не сразу сообразил, что речь идет о принадлежностях к швейной машине «Бернина» — недавнему приобретению кузины.

— Сара, — продолжил он, пытаясь взять себя в руки. — Не знаю, что задумала моя мать, но я не хочу ничего кожаного. Мне нужно что-то на завтра. Что-то… — Он смущенно осекся. — Костюм, в котором…

— Рид! — перебила его Сара. — У меня двое малышей, за которыми нужно присматривать, и голодный муж; вдобавок к завтрашнему вечеру я должна закончить шесть костюмов. У меня нет времени на твои экивоки. Какой костюм тебе нужен? Говори, не тяни.

— Романтический, — прошипел Рид. — Героический.

— О, — протянула Сара. — Так это правда насчет тебя и той девушки? Кажется, ее зовут Сильвия?

— Софи, и тебе это отлично известно. Она собирается одеться в соответствии с моим костюмом, так что не подведи.

— Насколько я слышала, ей неплохо подошла бы роль барменши.

— Хватит, прекрати! — взвыл Рид. — Ты можешь выполнить мою просьбу?

— У меня к тебе вопрос.

— Если в нем упоминается слово «пиво», я бросаю трубку.

— Когда ты в последний раз садился на лошадь?

Глава 8

Сидя на табурете в кухне, Софи смотрела на коробку с глиной, которую вручила ей Бетси. Белая полимерная глина была превосходна, отменного качества. Наверняка при выборе не обошлось без помощи Ким. К нарядной подарочной упаковке была прикреплена карточка со словами благодарности от доктора Рида.

Софи и сама успела забыть, что когда-то считалась скульптором: в последние годы она занималась чем угодно, только не искусством. Внезапно нахлынувшие воспоминания словно перенесли ее в прошлое. В памяти ожили наивные волнения и страхи студенческих лет: что скажет профессор об их графических работах, понравятся ли ему эскизы серебряных изделий Ким, оценит ли сходство с оригиналами скульптурных портретов, выполненных Софи? Это занимало все мысли подруг, казалось необычайно важным. Софи вспомнила, как тряслась от страха и восторга, впервые отливая скульптуру из бронзы. Отливка вышла безупречной, и Софи, стоя перед сокурсниками, едва сдержала крик радости. Вернувшись к себе, она принялась кружиться по комнате, заливаясь ликующим смехом, и тут появилась Джекка с шампанским. Это был незабываемый день!

Но вскоре смерть матери заставила Софи вернуться в родной городок и взять на себя заботу о младшей сестре. Два года спустя пришлось продать все, созданное за годы обучения: картины, скульптуры из корней, нитяные инсталляции, даже драгоценную бронзовую статуэтку. Работы ушли за сущие гроши, однако вырученных денег хватило на оплату счетов.

Вид глины навеял печальные воспоминания, но стоило Софи к ней прикоснуться, как горечь исчезла. Пришли светлые образы прошлого, мысли о том, что привело ее к искусству. Она вновь ощутила знакомый зуд в кончиках пальцев, желание творить, создать что-то прекрасное из бесформенной глыбы.

Ее пронзило чувство благодарности к доктору Риду, приславшему подарок. Прежде мужчины дарили ей цветы, конфеты и даже белье, но это всегда служило прелюдией к тому, чего хотели они сами. Ни один мужчина не задумывался, чего хочет она, Софи. Что нужно ей.

— Спасибо, — прошептала она и, поднявшись, направилась в спальню Рида.

Накануне, убираясь в квартире, она уронила пиджак доктора, и из кармана выпало несколько фотографий. Похоже, снимки делали в Африке. На них смеющиеся детишки тянули ручонки к фотографу. У некоторых были серьезные увечья, кто-то лишился конечности, на темных худеньких телах белели широкие повязки, но счастливые личики сияли. Если фотографом был доктор Рид, Софи понимала, почему его тянет вернуться в Африку.

Но последняя фотография отличалась от остальных. Темноволосый молодой мужчина на снимке стоял, отвернув лицо. Двое проказливых малышей ерошили его вихры. На руках он держал младенца, и еще трое мальчуганов постарше жались к нему, душили в объятиях, широко улыбаясь в камеру. Эта сцена безмятежного счастья глубоко тронула Софи, от снимка веяло радостью, весельем.

Поскольку доктор Рид явно не хотел выставлять эту фотографию на всеобщее обозрение, Софи убрала ее вместе с другими в пустой ящик комода.

Теперь она достала снимок и отнесла на кухню. Поставив фотографию рядом с пластом глины, она всмотрелась в нее цепким взглядом художника, схватывая пропорции, композицию, игру света и теней.