Маскарад: Последние ночи (СИ)

...Размытая картинка неожиданно стала четкой, эффект Стремительности оборвался вместе с ужасной болью в спине. Виктор упал на холодную сырую землю, чувствуя, как жар разливается по всему телу, а Внутренний Зверь сжимается в комок от страха. Над головой Князя раздалось глухое рычание, затем – еще одно... и еще, еще... Виктор попытался ускользнуть от стремительного броска оборотня, но Зверь внутри уже знал, что будет поражен. Последнее, что увидел вампир перед своей Окончательной смертью – пылающие ненавистью волчьи глаза...

Громкий рык напополам с треском, стихший через несколько минут оповестил людей и вампиров, что все окончательно завершилось. Виктор, спасая собственную шкуру, позабыл практически обо всем. Он правильно сделал, что не вступил в схватку с Ирмой напрямую, однако не учел, что она вряд ли пришла бы одна, без своих товарищей. Разжав челюсти, Ирма коротко взвыла и получила в ответ такой же вой. Джейкоб Лейн, Вильгельмина, Штефан и прочие Стеклоходы, до того момента наблюдавшие за всем со стороны, сделав дело, убрались прочь. Никто не хотел показываться на глаза кровососам и давать повод думать, что им помогают. Хоть вожак злился на Хайден, ругался, запрещал лезть во все это, но никогда не оставил бы без помощи члена своей стаи. Прежде всего, он делал это ради нее и того охотника, которого она любила.

- Править столько времени и закончить жизнь в пасти хищника, – тихо сказала Вера. – Хоть я не любила Виктора, я никогда не желала ему такой смерти, – быть разорванным на куски действительно не самый приятный конец.

- Все хорошо, что хорошо кончается, – Бах едва нашел в себе силы, чтобы выдавить из себя несколько слов. Глядя на особняк, в котором еще недавно кипела жизнь, охотник плотно сжимал губы, испытывая большое сожаление по отношению к тем, кто запутался и пошел не той дорогой. Одной рукой он держал свою винтовку, а другой поглаживал по голове здоровую волчицу, что издала негромкий скулеж. Ирма сожалела не меньше него.

- И что теперь? – спросил Сэм, ни к кому как бы не обращаясь, но вроде бы спрашивая у всех. – Судить уже некого.

- Кассандра Уитлок отправится на Конклав, и это не обсуждается, – заговорил Томас-старший, умудряясь сохранять невозмутимое лицо. – Если этого не сделать, у нас могут быть проблемы.

Возражений не нашлось ни у кого. Тот, кто совершил преступление, должен за все ответить.

- Я заберу своих Детей, и мы уедем, – произнес Тремер. – Не обижайтесь, Вера, но я не горю желанием становиться очередным винтиком Пирамиды.

Выражение лиц обоих потомков ясно говорило о том, что они слышат про отъезд впервые. Сир с подобием улыбки и приподнятой бровью посмотрел им прямиком в глаза. Иола мельком глянула на Натаниэля, которого держала за руку. По ходу, намечался новый конфликт.

- Я никуда не поеду, – заявила своенравная Алексия, чем ни капельки не удивила Павлиди. Она с самого начала показалась упертой и прущей словно танк.

- Хочешь оставить брата без поддержки? – если по Виктору можно было сразу определить, что он испытывает, то Томас отлично умел скрывать свои эмоции. Что интересно, он никак не реагировал на то, что охотничий предатель носит то же самое имя, что и он.

- Я не буду один, потому что я тоже остаюсь, – произнес Дэвид, не боясь смотреть на отца. – Никто не может постоянно переезжать с места на место. Я нашел свой дом, как и моя сестра.

- Ни один молодой Тремер, живущий вне Пирамиды, долго не протянет, – вампир исходил из собственного опыта, да и то ему крупно повезло проявить себя перед верхушкой клана. Он справедливо полагал, что двое неонатов попросту погибнут, оставшись без поддержки. – Я могу оборвать вашу связь с капеллой и всеми вышестоящими Тремерами, но это тоже не даст вам безопасности.

- Мы не одни, – молодой человек оглянулся на сестру в поисках поддержки, и та положила ему руку на плечо. Затем он повернулся к молчавшей до сих пор Дамзел и громко сказал: – Мы сделали свой выбор. Отвезите нас к Анархам.

- Поверить не могу, что ведьмаки захотели к нам записаться, – фыркнула Бруха, поправляя берет на волосах. – И не верю, что они надирали задницы с нами наравне.

Томас, не скрывая своего отношения, фыркнул. Он предполагал что-то подобное, но не думал, что его Дети скажут об этом в открытую.

- Всегда поражался вашей силе воли и бунтарству, Дети мои. И юношескому максимализму... Похоже, мне предстоит замять ряд вопросов с вашим регентом, – хотя по лицу мужчины было видно, что из всех возможных вариантов этот стоял на первом месте, он втайне радовался, что его Птенцы сделали самостоятельный выбор, а не побежали в местную капеллу, поджав хвост.

- Ну, допустим, нам жаль, – фыркнула Алексия. – Если ты помнишь, мы не выбирали себе Становление, так пусть дадут построить жизнь.

- Учитывая, кто их растил, они все равно все сделают по-своему, – улыбнулась Горски. – Только ответьте, почему вы не выбрали Камарилью?