Маскарад повесы

Из-за двери послышалась возня и возмущенные возгласы одной из служанок, потом женский голос с ужасным деревенским выговором закричал «Я хочу поговорить с лордом Эшвеллом лично!» Наконец дверь распахнулась, и в комнату влетела Мэгги — щеки красные, как будто она всю дорогу бежала, соломенная шляпка кое-как нахлобучена на растрепанные черные волосы, на лице безграничный ужас.

— Мисс Кэт пропала! — закричала она с порога и разразилась слезами. Эшвелл вскочил, едва не уронив стул, и бросился к девушке.

— Как пропала, куда? Перестань плакать и внятно объясни, что случилось! — приказал он и сунул ей свой платок.

— После полудня хозяйка уехала куда-то на Диане, — всхлипывая пробормотала Мэгги и послушно вытерла платком глаза. — С тех пор ее никто не видел!

Эшвелл посмотрел на часы.

— О господи, уже пять! — простонал он и схватил Мэгги за плечи. — Подумай, куда она могла отправиться так надолго? Может быть, на охоту? Гоняясь за кроликами, легко увлечься и забыть о времени. Она взяла с собой ружье?

Мэгги покачала головой.

— В том-то и дело, что мисс Кэт ничего с собой не взяла! Поэтому я решила, что она поехала к какой-нибудь подруге. Когда она навещает деревенских бедняков, то всегда берет и относит им хлеб, варенье и помидоры.

Добрая девушка снова залилась слезами, а Эшвелл задумчиво потер лоб.

— Соберись, Мэгги, — строго сказал он, — припомни все до мельчайших подробностей. Не может быть, чтобы твоя хозяйка просто так уехала и пропала.

— Я ничего больше не знаю! — затрясла головой девушка. — Ой, нет, Вайолет видела, что незадолго до отъезда мисс Кэт разговаривала на дороге с одной женщиной из Куининга.

— Куининг, деревня Саппертона… — задумчиво произнес Эшвелл — Но не могла же она уехать в Личвуд!

Внезапно он заметил на улице какое-то движение и посмотрел в окно: мимо, что-то крича, промчался верхом на лошади молодой парень, сын арендатора с фермы Брока.

— Пойдем-ка, Мэгги, посмотрим, в чем там дело!

Они вдвоем вышли из залы в гостиничную таверну, к единственному окну которой, перешептываясь, прилипли пять деревенских девушек-подавальщиц. С улицы послышалась яростная перебранка, и девушки выбежали на крыльцо. Эшвелл поспешил за ними.

Фермерский сын ударил кнутом пьяного деревенского мужика, по-видимому, только что покинувшего таверну, и закричал, чтобы духу его больше не было на ферме. Пьяный схватился за кнут, пытаясь стащить юношу с лошади. С трудом отбившись, фермер оглянулся на крыльцо, на котором столпились девушки в раздувавшихся, словно паруса, белых фартуках.

— Эй, парень, что тут происходит? — окликнул его Эшвелл.

— В Стинчфилде бунт! Советую вам вооружиться! — крикнул тот, пришпорил коня и поскакал прочь.

Взвизгнув, девушки гурьбой бросились внутрь, едва не сбив с ног Эшвелла. На крыльце осталась одна Мэгги — широко открыв глаза, она испуганно смотрела на него.

— Кажется, я знаю, где искать Кэт, — сказал он ей. — Оставайся здесь, в поместье теперь небезопасно. Я получил известие из Лондона: беспорядки вспыхнули даже там.

Побледнев как мел, Мэгги опустилась на деревянную скамью у входа. Эшвелл повернулся, чтобы бежать в конюшню за лошадью, но Мэгги дернула его за фалду. Он оглянулся — по ее щекам опять бежали слезы.

— Пожалуйста, найдите Томаса! — попросила она.

— Я постараюсь, — ободряюще улыбнулся Эшвелл. — Только никуда отсюда не уходи!

В конюшне не оказалось ни конюхов, ни грумов, поэтому он, вне себя от волнения, принялся седлать лошадь сам. Скорее, скорее, Кэт в опасности! Зная характер своей возлюбленной, он был теперь уверен, что она, пытаясь предотвратить бунт, отправилась для этого в Личвуд, к Саппертону. Страшно подумать, что может сделать с ней этот негодяй, ведь она оказалась в его полной власти! О, какое безрассудство — не взять с собой даже служанки!

Оседлав лошадь, Эшвелл одним махом вскочил на нее, вылетел из конюшни и помчался по Хай-стрит.

Крепко привязанная к стулу в оранжерее, совершенно обессилевшая от страха и отчаяния, Кэт то забывалась тревожным сном, то просыпалась вновь. Сначала стянутые веревками руки и ноги ужасно болели, но в последний час она совсем перестала их чувствовать. От влажного теплого воздуха ее лицо покрылось испариной.