Маскарад (СИ)

Я глядел на это действо с высоты седла, раздумывая прикрыться мне официальным статусом или же изобразить посланца Долины мук, примчавшегося прямиком из Пекла за Горной ведьмой. Пока глядел, кто-то ухватил меня за штанину и настойчиво подергал, я скосил глаза вниз и увидел самого тривиального человека.

- На казнь поглядеть пришли, да? - бросил он. - Ведьму жечь ща будем - нечасто такая потеха нам выпадает. Ее наш священник прихватил на горячем, кода она ворожила чего-то.

Само его появление и реплика, брошенная как бы невзначай, решили дело.

- Дорогу! - выкрикнул я, одновременно освобождаясь от хватки мужика и толкая коня пятками. - Прекратить, именем императора!

Развеселившийся, почуявший скорую расправу, народ как-то разом затих. Мне показалось, что все головы повернулись в мою сторону, даже тощий клирик с безумными глазами замолчал. Все ждали.

- Отпустите эту женщину! - не разочаровал всех я. - Я - забираю ее!

- По какому праву? - возмутился клирик. - Это - ведьма. - Он для уверенности ткнул длинным хрящеватым пальцем в Горную ведьму. - Она подлежит церковному суду, мирянам здесь не место.

- Шел бы ты, подобру-поздорову, мил человек, - бросил какой-то здоровый мужичище, заросший бородой до самых глаз, - пока цел. Не то мы ж и спросить могем, с чего это ты за ведьму заступаешься.

- Я - имперский ученый! - воскликнул я, незаметно кладя правую руку на эфес палаша, каким очень удобно орудовать в такой толпе, а левую - на ручку пистоля, выстрел на этих, во всех отношениях "темных", людей действует весьма отрезвляюще. - Всякое действие против меня - прямое противостояние власти императора! - Подобные слова также весьма отрезвляют, иногда даже лучше выстрела.

- Уходи, мирянин! - рявкнул, ничуть не смущенный моим статусом клирик. - Нет здесь твоей власти.

- Власть - не моя, - возразил ему я, - власть - императора, а она - всюду. И именем его, я приказываю - подчинитесь. Отпустите ведь... женщину, немедленно.

- Сказано же те: уходи, - буркнул бородач, вытягивая из-за пазухи зловещего вида нож. - Покуда цел.

Я ударил его не то, чтобы сильно - так, даже с ленцой, основанием клинка, широкой его частью, более тупой. Господь свидетель, я не хотел его убивать. Он покачнулся, выронив нож и прижал руки к окровавленному лбу. Я же вырвал из кобуры пистоль - и всадил пулю под ноги клирику.

- Злоумышляете против власти! - выкрикнул я, как можно более грозным голосом, мало даже задумываясь о том, что именно говорю. - Карателей захотели! Всех на шибеницу пущу! Снять ее! - Я даже коня на дыбы поднял, стараясь, не задеть копытами кого-нибудь из окруживших меня людей.

Люди попятились, они отступали и лишь клирик остался на месте, незыблемый, как скала. Надо сказать, очень тощая скала. Я медленно подъехал к нему, поигрывая палашом, обратился и не подумав вылезти из седла:

- А вы, милейший служитель культа, что же. Не боитесь императорского гнева?

- Выше всех владык мирских - Господь, - процитировал священник Книгу Всех Книг, - и лишь ему я подчиняюсь.

Я тронул поводья коня, попросту подвинув клирика, и парой быстрых ударов освободил Горную ведьму.

- На вас падет кара Господня, - бросил мне в спину священник. - Вы познаете вся мощь Его гнева.

Я пропустил мимо ушей эти слова, слишком часто их бросали мне в лицо или, как сейчас, в спину. Хотя раньше кар Господних меня настигли вполне мирские.

Я отпустил Горную ведьму там, где она сказала, и отправился дальше, и лишь по возвращении узнал, что тощий клирик оказался не последним человеком в хоффской Церкви. Поэтому меня в один миг выперли из университета, под каким-то насквозь надуманным предлогом. Так я стал безработным.

Глава 1.

Я едва не скатился с кровати от ужаса, пронзившего сердце раскаленной добела иглой. Сна не запомнил и мне отчего-то казалось, что так оно лучше. Мне часто снились разные жуткие сны после того, как побелели волосы. Проклятье! Как же мне надоели эти кошмары, надо что-то делать, по крайней мере, начинать. В конце концов, у меня и выходное пособие заканчивается, скоро за квартиру будет платить нечем.

Я сполз с кровати, именно сполз, поглядел на свое, так сказать, лицо в зеркале. Девушки уверяли, что у меня красивое лицо, мне же оно всегда казалось более чем заурядным, сейчас же оно - помятое и малость затекшее (я славно праздновал свою отставку) было совершенно непривлекательным. От созерцания этого душераздирающего зрелища меня оторвал настойчивый стук в дверь.

- Не заперто! - бросил я, уже зная, кто там. - Входи, Мариус.

Дверь отворилась, на пороге стоял высокий человек, одетый только в черное, это был Мариус Штауффен - мой старинный друг из службы императорских исполнителей. Я не имел никаких предубеждений тех, кто выполняет столь деликатные поручения нашего императора. Чем они, в конце концов, хуже тех же наемных бретеров, а ведь последних на каждом углу воспевают менестрели за их отвагу и прочее.

- Славно-славно, - бросил он свою любимую фразу, - и как наши дела?

- Твои - не знаю, - ответствовал я, - а мои - хреново. А ты как?