Маскарад со смертью

Тропинка шла через дворы и выводила на параллельную улицу. Оказавшись у плетеной изгороди, отделявшей старый сад от возделанных кем-то грядок, адвокат выбросил испачканный чужой кровью носовой платок. Он не заметил, как снизу, вжавшись в землю, на него смотрели два ненавидящих человеческих глаза. Как только господин в котелке удалился, Рамазан из последних сил дополз до брошенного куска материи, сжал его в кулак и снова потерял сознание.

Слегка выбрасывая вперед трость, быстрым шагом уверенного в себе человека присяжный поверенный уже выходил к Николаевскому проспекту.

22 Раздавленная желчь

Доршт понимал, что Ардашев его переиграл. Он был первым, кому это удалось. Оказавшись волею судьбы в этом захолустье, Вениамин Яковлевич не переставал удивляться патриархальным устоям, царившим между людьми. Искушенный в великосветских интригах, сплетнях и коварстве, заезжий биржевой игрок чувствовал себя заправским шахматистом, на много ходов вперед просчитывающим поступки провинциалов. Ставрополь был непаханым полем доверчивых денежных мешков. Купцы по старинке верили на слово и даже не пытались друг друга обманывать. Зато чиновники вовсю паразитировали на доверчивых горожанах, и взяточничество процветало. Одним словом, было где развернуться.

Ну, а чтобы полностью овладеть ситуацией и получить доступ к самым увесистым кошелькам губернии, нужно было всего ничего: собрать информацию о финансовом положении местной элиты и об источниках их богатства. Как нельзя лучше для этого подходила деятельность этакого, сидящего с утра до вечера за кипами биржевых сводок, скрытого домашнего умника-финансиста. В таком городишке, как этот, фурор можно было произвести необычайно легко. Стоило, допустим, заказать корреспонденцию в несусветных количествах или послать несколько десятков срочных телеграмм по поводу биржевых торгов, как это сразу привлекло интерес и внимание скучающей публики. Эпизодические расходы на почту или телеграф были несравненно меньше, чем возможные годовые издержки по найму помещения для конторы, содержанию помощника или секретаря.

Слухи в провинции разбегаются быстрее мышей, особенно если их подтолкнуть. И даже любимое занятие по ювелирному искусству и то было поставлено на службу главной цели. Конечно, это требовало затрат. А кто сказал, что успех дается даром? Строительство вычурного дома, устройство сада в английском стиле, изготовление дорогих золотых побрякушек – все это не только доставляло удовольствие, но и создавало образ успешного и богатого биржевого маклера, сколотившего на игре целое состояние. Им было невдомек, что все деньги принадлежали жене и ее родителям – известным астраханским соледобытчикам. Но как бы там ни было, Вениамин уехал на периферию, чтобы разбогатеть. А Ставрополь выбрал потому, что из этого губернского центра у него точно не было клиентов, чьи деньги он так бездарно спустил, скупая обесценившиеся акции зерновых компаний перед беспорядками пятого года. Кто же знал, что эта революция закончится только спустя пару лет?

Постепенно его стали приглашать в лучшие дома, где он дарил хозяевам собственноручно изготовленные ювелирные подарки… А дальше произошло то, к чему он так стремился: слабый денежный ручеек потек и постепенно превратился в стремительную и полноводную денежную реку. Надо признать, что, давая финансовые консультации, он сам наконец разобрался в тонкостях работы с ценными бумагами. Прошло неполных два года, и суетливый молодой человек, нахватавшийся вершков у старших коллег, превратился в достаточно солидного и умудренного опытом прошлых ошибок дельца. Капитал рос и приумножался. Но становилось скучно. И он начал, как говаривал сам, «моделировать ситуации» – создавать трудности ничего не подозревающим состоятельным господам, чтобы позднее за их же деньги помочь им в решении невесть откуда взявшихся проблем с учетом собственных меркантильных интересов. Для этого все средства были хороши. Он называл это игрой, и она приносила удовольствие. В конце концов некоторые его клиенты попадали в полную финансовую зависимость от него, сами того не ведая. Над ними он получил власть и вместе с тем сладкое ощущение интеллектуального превосходства.