Маскарад в лунном свете

— Вы не пытаетесь меня разыгрывать? — спросила она, и почти мгновенно лицо ее приняло обеспокоенное выражение. — Боже мой! Неужели вы хотите сказать, что лорд Мэпплтон обвенчался с мисс Роллингз? Но они же только что познакомились и она ему совсем не пара. Эта ужасная, назойливая, фривольная женщина. Необходимо что-то предпринять. Я…

— Прекрати это, ангел, — прервал ее Томас. Он услышал достаточно, чтобы раз и навсегда убедиться в том, что не ошибся в своих подозрениях. На сердце у него стало тяжело. — Кого-то, возможно, и смог бы обмануть твой возмущенный вид, но не меня.

— Не понимаю, о чем вы говорите. — Она не мигая смотрела ему в лицо. Ложь давалась ей легко, и любого другого, скоре всего, ввели бы в заблуждение полный сожаления голос и беспокойство, кажущееся вполне искренним. — Не далее как сегодня утром я постаралась встретиться с сэром Перегрином и рассказать ему, как сильно меня огорчило то, что мисс Роллингз сочинила целую историю, чтобы быть представленной дедушке и мне.

— Да, держу пари, ты это сделала. — Томас сдвинул на затылок шляпу, размышляя о том, много ли можно сказать Маргарите, не вспугнув ее, и решил, что, имея дело с женщиной, не стоит волноваться из-за того, что сказал слишком много.

— Ты думаешь этого достаточно, чтобы замести следы? Или ты намерена лично пойти к Мэпплтону и умолять его не совершать необдуманного поступка, не жениться на женщине, ниже его по положению? Если так, то позаботься обзавестись свидетелями, поскольку едва ли стоит рассчитывать на то, что этот ошалевший от мыслей о деньгах дурак запомнит твой визит.

Маргарита выпрямилась и воинственно вздернула подбородок.

— Что за зловещие намеки. Я поверить не могу, что между нами происходит подобный разговор, и не могу понять, почему я стою здесь, выслушивая ваши оскорбления. Всего доброго, Донован.

— Это здесь ты встречаешься со своим мастером-картежником? Здесь, у конюшен? И сколько же еще времени Чорли будет выигрывать, прежде чем ты лишишь его последнего пенни, обрекши на позор и бесчестие? — спросил Томас, когда она повернулась к нему спиной, бесстрастно наблюдая, как напряглись и снова расслабленно опустились ее плечи.

Она медленно повернулась, склонив голову набок, и посмотрела на него так, будто он только что сообщил, что нашел утерянную формулу философского камня и хочет продать ее Маргарите за определенную сумму.

— Чего вы хотите, Донован?

Он не обратил внимания на ее вопрос.

— И не странно ли, что сэр Перегрин заговорил о какой-то расшифрованной им древней карте буквально на следующий день после того, как ты при мне пригласила его сходить с тобой в книжную лавку? Ты ведь приглашала его в книжную лавку?

— Если и приглашала, то что из этого?

— Я и сам сначала так подумал. Простое совпадение, подумал я. Но потом я сказал себе: Томас, а может, это не совпадение? Может, сказал я себе, она что-то замышляет? Замышляет какую-то каверзу.

— Понятно. — Маргарита натянуто улыбнулась. — И часто вы так сам с собой разговариваете?

Томас, проигнорировав ее шпильку, продолжал:

— Я подумал о сэре Перегрине. Он одержим идеей сделать себе имя в научных кругах и ухватится за любую возможность доказать всем свои исключительные способности. Он, что же, поплывет на днях в Италию искать несуществующие римские сокровища? Этого ты и добиваешься — порочить всех? Но нет, это не объясняет Джорджианы Роллингз.

— Вы сумасшедший, вы это знаете? Когда вы ложитесь в постель и закрываете глаза, вам не кажется, что под кроватью прячутся волосатые чудища? Или вы видите гоблинов, таящихся по углам? А может, вы любитель готических романов и вам повсюду мерещатся шпионы и злоумышленники?

И снова он не обратил на ее слова внимания.

— Я еще не вычислил, что ты запланировала для Хервуда. Но, как мне кажется, Хервуд несчастлив, а несчастливые люди уязвимы во многих отношениях. Остается граф Лейлхем. Я обо всех догадался, или есть и другие? Впрочем, неважно. Пятерых вполне достаточно, чтобы забот было по горло. Но лучше держись подальше от Лейлхема, Маргарита. Он не станет ничего предпринимать лично, а пошлет кого-нибудь разобраться с тобой. Хотя иногда, — Томас притронулся к едва зажившей руке, — он делает исключения.

— Я не собираюсь стоять здесь и слушать этот вздор ни секундой дольше, — с чувством воскликнула Маргарита. — Очевидно, в вашей пустой голове появилась одна навязчивая идея. Я вижу, что невозможно заставить вас прислушаться к голосу разума. Люди, о которых вы говорите, мои друзья. Очень хорошие друзья с самых моих детских лет. Да что там говорить, они из кожи вон лезут, чтобы облегчить мне выход в свет, поскольку знают, что я сирота. Я бы никогда не пожелала им ничего плохого.

Томас улыбнулся и широко развел руки.