Маски

Но прежде чем качать «своего» ребенка, Полине Трофимовне суждено было взять на руки того, который родился у Ани-маленькой и Алексея.

Раз уж здесь названо имя Дементьева, то к месту будет сказать и о нем самом. Из бригады Ткаченко Алексея перевели на другую работу: он стал помощником машиниста. Дело это ему было знакомо раньше.

Отпуская Алексея из бригады, девушки сказали Ане-маленькой:

— Бери его, Анька, одна, на полные поруки! У тебя это получается.

А как кончилась история с книгами? Пожалуй, довольно неожиданно.

…В Р*** пришло одиннадцать посылок с учебниками. Одиннадцать сюрпризов!

Когда в комнату Вали приносили очередную пачку книг, поднимался смех.

— Теперь я могу открыть целую библиотеку, — сказала Валя. — А что касается меня, то эти учебники мне уже не нужны. Мои вместе с мамой приехали…

А другие пригодились всем остальным: одиннадцать казачек… подали заявления на заочное отделение института. Здесь, в городе Р***, открылся его филиал.

Кто написал заявление первым, не знаю. А может, опять счастливая мысль осенила одиннадцать голов одновременно? Но пример, во всяком случае, был Валин.

«Неохваченным» остался только Алексей. Советовали ему поступить на курсы механиков — отказался, решил подождать.

— Ладно, — сказала Аня-большая, — дадим ему год на раздумье.

А Светлана-Таисия отреагировала по-своему, частушкой:

Алексей — машинист!
Почетное звание.
Какой ты к черту машинист
Без образования?

О многом здесь не рассказано. Да и не расскажешь обо всем. А потом время идет, и каждый день приносит новости, большие и маленькие.

Большие: «Сдана вторая очередь рудника», «Пущена электростанция», «Закончен еще один квартал города». И маленькие: кто-то полюбил, у кого-то ребенок родился, кто-то инженером стал, у кого-то удача, а у кого-то и наоборот.

О таком иногда говорят: «Житейские мелочи». А какие они мелочи, раз от них зависят многие действия и поступки человека!

Если маленькие новости хорошие, то и большие будут добрыми…

Пробыв очень недолго в городе Р***, я стал его патриотом. Всякий раз, раскрывая газеты и встречая сообщения из него, я радуюсь его удивительным успехам.

И перед моими глазами встают двенадцать девчат — обыкновенных девчат, рядовых граждан молодого, нового города.

Лучшие из лучших

В город Кашкин пришло радостное известие.

Город Кашкин ликовал.

Тысячеустая молва вслед за диктором местного радио повторяла:

— У нас будет троллейбус!

Троллейбус — это прогресс. Кроме того, это вообще очень интеллигентный вид транспорта: не дребезжит, но громыхает, ходит бесшумно, пассажирам создан уют.

Город, в котором есть троллейбус, преображается, приобретает современный вид.

Линию троллейбуса обычно прокладывают по центральной магистрали, которая чаще всего называется Московской. А на окраинах по переулочкам-закоулочкам все еще тренькает трамвай. Там его царство.

Итак, в Кашкине радовались троллейбусу.

Бурной радости не разделял только один человек — директор трамвайтреста Силуянов. Силуянов не хотел терять монополию, конкурентов он не любил никогда. И вот конкурент родился — трест «Троллейбус». Правда, он был очень слабенький, и ему надо было помогать. А помогать Силуянов никогда не был расположен. Старый, тертый хозяйственник, он исповедовал суровую административную истину: хватай, что можешь, держи, что взял.

Но убеждения убеждениями, а приказ есть приказ. И приказ гласил: обязать тов. Силуянова откомандировать в распоряжение треста «Троллейбус» группу опытных вагоновожатых, электриков и т. д.

Силуянов пригласил к себе завкадрами Шаманского.

— Насчет «Троллейбуса» знаешь? — спросил он.

— Знаю, — ответил Шаманский.

— Как расцениваешь?

— Я, сами знаете, всегда «за».

— Вот это правильно. Мы всему должны давать принципиальную оценку. И, так сказать, поддержать новое.

— А как же насчет откомандировать?

— Конечно, откомандируем. И конечно, лучших. Ну вот Серикова, например.

Шаманский почесал в затылке и блудливо улыбнулся.

— Чего улыбаешься?

— Да так, — уклончиво ответил завкадрами. — Сериков за воротник заложить любит… В этом смысле он лучший.

— Значит, ты со мной согласен, — продолжил Силуянов. — Вот я и говорю: лучший. Потом запиши Беликова. Думаю, тоже не возражаешь?

— Нет, он в смысле опозданий…

— Да, да, лучший, — прервал Силуянов. — Дальше вот еще Желтиков. Мастер крепкой руки.

— Очень крепкой, — поддержал завкадрами. — Одному так звезданул — думали, перелом кости будет. Его бы в секцию бокса. Боксер был бы лучший.

— Конечно, лучший. Там, наверно, создадут такую секцию. Записал Желтикова? Теперь еще один: Рыжиков. Аварий у него нет.

— Да, за последние два дня не замечалось.

— Вот и я говорю: не замечалось. Значит, и Рыжикова пошлем. Красикову в список добавь.

Шаманский отложил карандаш в сторону, изображая недоумение.

— А Красикову зачем? Она же действительно лучшая. План выполняет, правила движения не нарушает.

Силуянов усмехнулся: