Маски любви

– На этой самой полянке. В таком же кресле и весь упакованный в гипс. И знаешь, с чего он начал? – Он учился заново сжимать кулаки. Вот так!

– Сандра протянула перед собой руки. – У меня это упражнение совсем не получалось. Но Берт заставил меня сражаться… Сейчас пора обедать, но если ты прикатишь сюда вечером, я расскажу тебе много интересных вещей…

… С того дня Сандре приходилось урывает время, чтобы встречаться на площадке с Патриком. Ей так хотелось рассказывать о Берте, вспоминая историю их знакомства, заново проходя шаг за шагом этапы его нелегкой гоночной карьеры.

К шестнадцатилетнему юбилею Сандра подарила Пату кресло с электродвигателем, взяв с него слово, что он примет участие в весенних гонках инвалидов. Тогда же она рассказала Патрику, как стала калекой в праздничный майский день.

– Но у тебя остались целы ноги… – Недоверчиво посмотрел на стройную медсестру Пат. Они недавно перешли на «ты», чувствуя себя друзьями-заговорщиками.

– Я потеряла большее – отца и брата. Он был немного старше тебя и тоже любил мечтать сразу о многом… Я знаю, как не просто возвращать себе умение двигаться, веселиться. Если честно, мне и улыбаться-то пришлось учиться заново…

… Сандра, действительно, много и охотно улыбалась, радуясь победам своих маленьких подопечных. Улыбалась даже тогда, когда на душе скребли кошки, а на глаза навертывались слезы. Она по-настоящему оценила силу улыбки и милосердия, от всей души даря их увечным детям. И только теперь Сандра поняла, как много значил для нее Берт.

Господи, все было фантастически, неправдоподобно прекрасно… Слишком хорошо, чтобы стать правдой.

Появление Моны уничтожило праздник. Сандра спешно покинула остров, видя растерянность Берта. Он был сражен и сбит с ног. А ей не хотелось становиться свидетельницей поражения своего возлюбленного – героя и чудодея, подарившего ей мир. Она наотрез отказалась остаться в доме до утра и взять что-либо из новых вещей. В твидовом пиджаке и черной юбке, с небольшой спортивной сумкой в руке, Сандра покинула Алиенте. Меньше суток счастья выпало на ее долю. Но что за ослепительный фейерверк чувств! Она увозила их с собой, как бесценный дар, который до конца будет принадлежать ей.

– Я разыщу тебя, как только улажу дела с Моной. – Берт провожал Сандру у причала, на волнах покачивался, ожидая пассажирку, катер. – Прошу тебя, не забывай вчерашнего дня и все, что я сказал тебе.

– Я никогда не смогу забыть, как сказочно была счастлива. Но я не возьму это. – Сняв с пальца, она протянула Берту кольцо. – У женатых мужчин не бывает невест.

– Жди меня, девочка. Очень прошу, жди.

С кормы удаляющегося катера Сандра видела светлую фигуру в лучах причальных прожекторов. Сунув руки в карманы брюк и широко расставив ноги, Берт прочно стоял на бетонном молу. Ветер трепал его волосы, и, даже не видя лица, Сандра чувствовала, как крепко стиснуты его зубы. Что это – стойка борца, готового к трудным сражениям, или ожесточенность человека, прощающегося со своими иллюзиями?

… Читая в газетах о чудесном возвращении жены бывшего чемпиона, а ныне владельца автомобильной империи, Берта Уэлси, Сандра все больше убеждалась, что ждать ей нечего.

Историю несчастной женщины перепевали на все голоса так, что было очевидно: фанатикам скоростных трасс лучше не обзаводиться женами. А если и выбирать спутницу жизни, то не из числа утонченных, нервных и художественных натур, каковой являлась незаурядная актриса Мона Барроу.

Газеты и журналы охотно печатали ее интервью, сопровождая их фотографиями, на которых изможденная, постаревшая, с затравленными глазами Мона выглядела невинной жертвой.

Очевидно, кто-то хорошо инструктировал Мону, и в беседах с журналистами ей удавалось избегать острых углов и выглядеть пострадавшей даже в весьма сомнительных ситуациях.

– Самым волнующим моментом в вашей истории было появление принявшей ваш облик Сандры Керри и то, что Берт Уэлси признал ее своей женой. Вплоть до процесса над Клер Ривз «супруги», по-видимому, чувствовали себя вполне счастливыми. Как вы относитесь к этому моменту, миссис Барроу? – спрашивал интервьюер.

– Увы, Берт считал меня погибшей. Отчаяние толкнуло его на столь экстравагантный шаг. Он мог бы заполучить любую голливудскую красотку, но предпочел плохую копию жены. Я поняла, как велика любовь моего мужа, когда увидела лицо этой женщины, исполосованное шрамами косметических операций. Жалость к бедняжке и ее сходство со мной объясняют их временный союз.

… Сандра в сердцах бросила журнал в камин. Ее ранило каждое слово Моны, тем более что Берт давать интервью отказывался. Попадались и статьи, сопоставляющие фотопортреты Моны и Сандры. Несмотря на старательно подчеркнутые ретушью шрамы на лице самозванки и разницу причесок, нельзя было не признать невероятное сходство женщин. К тому же Мона, со всей очевидностью, представила фотографии пятилетней давности, и разница в возрасте совсем не бросалась в глаза. «Уэлси запутался – и его можно понять», – гласил заголовок заметки, намекавшей на то, что подлинная Мона вернулась совсем не кстати.