Маски Мучеников

– Если ты способен такое почувствовать, значит, сердце твое знает, что в этом есть некая магия, – сказала она нежно. – Мы прошли вместе долгий путь. Разве нет?

Ворон внезапно стал очень серьезным:

– Да, долгий путь.

– Призраки не только твоих, но и всех наших предков возвращаются к началу времен и отправляются с тобой, Ворон, – промолвила она. – За минувшие годы я много узнала. Это наказание – быть женой историка. Наш народ покорен, его земли отняты, буйволы убиты, и кажется, что каждое утро солнце обагряется их кровью. Но мы выжили. Мы настоящие люди. По сравнению с другими нас так мало. Нас гораздо меньше, чем я себе представляла, но мы еще здесь, и ныне жребий опять пал на нас. Мы так много страдали и прошли наш путь до конца. Будь мужественным, Ворон, и мы никогда не умрем.

Она подошла к нему и поцеловала. Ворон был тронут до глубины души. Козодой боялся, что Танцующая в Облаках не выдержит и расплачется, но ее глаза оставались сухими. О глазах Ворона этого сказать было нельзя. Да и сам Козодой с трудом удерживался от слез. Он обнял Ворона и долго не разжимал объятий. Потом кроу молча повернулся и направился к кораблю. Козодой и Танцующая в Облаках смотрели ему вслед, пока крошечная фигурка не скрылась в огромном грузовом люке. Затем они повернулись и пошли обратно.

– Не плачь о нем, муж мой, – сказала Танцующая в Облаках. – Лишь очень немногим выпадает удача влиять на события. Лишь очень немногим удается пережить момент истины. Ворон сам говорил об этом. Он прожил всю жизнь ради этих нескольких часов. Сейчас не время печалиться, а время радоваться. Когда мы впервые встретили Ворона, он был нашим врагом и жил с потерянной душой. Теперь он обрел ее вновь.

* * *

Роковой час приближался. Хотя Главная Система могла неосознанно оставить им эту единственную лазейку, но, если они допустят ошибку, МСС съедят их заживо.

Для успеха задачи корабли должны были войти в прокол, находясь при этом на расстоянии нескольких метров друг от друга. "Молния" почти упиралась в двигатели "Эспириту Лусон" и фиксировалась в этом положении транспортными лучами четырех специально оснащенных для этого истребителей. Компьютеры на борту "Эспириту Лусон" с помощью оригинальным образом разработанной системы связи управляли обоими кораблями, поддерживая пульсацию двигателей на постоянном уровне. Эта величина должна была оставаться одинаковой для них до самого прокола. В наиболее ответственный момент, за несколько наносекунд до того, как "Лусон" войдет в прокол, истребители отсоединятся, и связь прервется. С этого мгновения корабли начнут действовать самостоятельно.

– Прокол через тридцать секунд, – доложил Звездный Орел. На "Громе" все затаили дыхание. Казалось, прекратилась даже непрерывная циркуляция воздуха.

– Слышу чрезвычайно странные шумы на "Эспириту Лусон", – продолжил он.

– Включи воспроизводящие Системы, чтобы мы тоже послушали, – приказал Козодой.

Когда до них донеслись звуки, которые Звездный Орел транслировал через динамики, Козодой улыбнулся и взглянул на Танцующую в Облаках. Та улыбнулась ему в ответ. Звездный Орел не знал языка кроу, поэтому был так озадачен этими звуками, но двое хайакутов сразу поняли, что это такое.

– Из него бы вышел отличный шаман, – прокомментировал Козодой.

– Для кроу, – ответила Танцующая в Облаках. – Теперь молитесь, чтобы он не забыл, где находится, и приказал выпустить стрелы.

– Прокол! – сообщил Звездный Орел. – Отлично! На носу!

Контакт между кораблями прервался на двадцать минут, и на эти минуты притихли даже самые маленькие дети, словно тоже понимали, что совершается что-то очень важное. Козодой смотрел на поселок внутри "Грома" так, будто видел его впервые. Он жил в этом мире уже давно и был им доволен, а дети другого и не знали. И вдруг сейчас этот мир показался ему опустевшим и зыбким.

– Выход из прокола! – доложил Звездный Орел. – Отличное отделение! Мои мониторы легко обнаруживают его в астероидном поясе, и двойной трассы не видно. Ворон по-прежнему поет, но теперь ему аккомпанируют залпы пушек. Даже для меня невозможно отследить перемещения "Молнии" в этом хаосе, но я знаю, что она здесь и куда направляется в данный момент. Ox! Ox!

– Что случилось? – встревожился Козодой.

– На внешнем периметре имеет место целая серия коротких прорывов! Четыре из них быстро настигают "Лусон". Ворон их видит. Хмм… Это чрезвычайно странно. Он уже не поет.

– Поют обычно перед битвой, а не во время ее, – напряженно сказал Козодой.