Маски сброшены

— Можно попробовать договориться с князем — вашим супругом, предложил Корнаев. — Если желание развестись будет обоюдным, то синод может признать вашу длительную раздельную жизнь аргументом в пользу развода. Либо с согласия вашего супруга можно попытаться выбрать наиболее устраивающий вас обоих повод для развода. Если будет повод, и не будет возражений…

— Не будет возражений! — горько усмехнулась она. — Их будет столько, сколько породит его объятое ненавистью воображение. Мне никогда не удастся с ним договориться. Он все сделает вопреки моим желаниям. Он всегда все делал вопреки моим желаниям. Ему доставляет огромное удовольствие досаждать мне.

— Можно обратиться к государю с просьбой о разводе, — вынес другое предложение Корнаев. — Известны случаи, когда личное вмешательство царственных особ способствовало разводу супругов.

— Наша семья не достаточно близка с его величеством. Однако попытаться можно. Я отпишу прошение на имя государя. Хотя, на мой взгляд, подобным образом получить развод нереально. Но если другого выхода нет…

— Я с вами согласен, сударыня. Мы живем во время наивысшего расцвета бюрократии. Маловероятно, что ваше прошение, вообще, дойдет до государя. Скорее всего, оно остановится у какого-нибудь чиновника, но перед этим пройдет через множество других. Все это может затянуться надолго.

— Надеюсь, не дольше, чем тянется этот ненавистный и фальшивый брак.

— Меня радует, что вы не теряете надежды и восхищает, что вы не отступаете перед трудностями.

— Я никогда не потеряю надежды и никогда не отступлю, — заявила Елизавета.

— В таком случае, сударыня, можете во всем рассчитывать на меня.

— Благодарю вас, господин Корнаев.

— Однако, сударыня, позвольте мне дать вам один совет. Я никогда бы не осмелился давать вам советы, но в данной ситуации считаю это необходимым. Дело весьма деликатное.

— Яснее, пожалуйста, господин Корнаев, — сказала Елизавета.

— Всем известна ваша безупречная репутация. И этот факт может послужить нам хорошую службу. И в нашем деле очень важно, чтобы ваша репутация оставалась такой же безупречной. Однако не далее как сегодня… Простите меня, сударыня, мне очень сложно об этом говорить. Мое уважение к вам безгранично. И вы не должны в этом сомневаться. Однако по долгу службы и непосредственного касательства вашими семейными делами должен обратить ваше внимание на то, что сегодня на рауте у госпожи Пилевской вы вели себя несколько неосмотрительно.

— Вы имеете в виду графа Вольшанского?

— Именно, сударыня. Нет, я ничуть не сомневаюсь в вашей высоконравственности. Однако вам известны острые языки сплетников. Ваше поведение может быть истолковано ими нежелательным для вас образом. Мы никоим образом не должны давать повода для пересуд и сплетен. Нельзя допустить, чтобы ваша репутация подверглась сомнению.

— Я поняла вас, — надменно сказала Елизавета. — Приму ваши замечания к сведению.

— А теперь позвольте мне откланяться.

— Да, господин Корнаев. Благодарю вас за оказанную мне помощь.

— Я ваш покорный слуга, сударыня. Можете во всем на меня рассчитывать.

Распрощавшись с Корнаевым, Елизавета направилась в свои покои. Сегодняшний день её сильно утомил. Ее голова раскалывалась от проблем и неудач, не говоря уже о том, что её спина ломилась от тяжести платья и гудели от усталости ноги. Она устало опустилась на обитый синим бархатом диван и два раза позвонила в колокольчик, при помощи которого обычно подзывала свою горничную.

Через минуту круглолицая, розовощекая женщина лет тридцати пяти в платье горничной показалась в дверях покоев княгини.

— Звали, барыня? — спросила женщина.

— Да, Анфиса, — ответила Елизавета. — Помоги мне раздеться.

Анфиса подошла к своей госпоже и принялась освобождать её от тяжелого платья, быстро и умело справляясь со сложными застежками, завязками и булавками.

— Измучились вы, барыня, — посочувствовала горничная своей госпоже. Ох, как измучились! И на ногах-то вы едва держитесь. Ну где же такое видано, чтобы княгиня вашего происхождения собственнолично вела все дела? В других домах барыни, не столь знатные, как вы, только и делают, что отдают указания да развлекаются на балах.

— А я, по-твоему, не развлекаюсь? — возразила Елизавета. — В таком случае где же я сейчас была в таком пышном наряде?

— Да уж не знаю, где вы были, только вот ваши развлечения, как обычно, окончились делами, — со вздохом сказала Анфиса.

— Что поделать? — пожала плечами Елизавета. — Это важно для меня.

— У вас все важно, окромя самой себя, — проворчала горничная.

— Я не могу позволить себе, подобно беззаботной и избалованной дамочке заниматься собой, когда дела идут из ряда вон плохо, — спокойно и сдержанно объяснила Елизавета. — А нанимать управляющего — для меня большая роскошь. С меня достаточно адвоката. К тому же найти надежного и честного управляющего, которому бы я могла доверить хозяйственные и финансовые дела, — не так просто. А ненадежный управляющий мне без надобности. Я не хочу рисковать тем немногим, что у меня ещё осталось от батюшкиного состояния.