Маски трёх эпох. Том 1. Проводники

Мужчина наблюдал за мной с тревогой и попытался задержать, когда я встала:

– Вы уверены? Это опасно.

– Не опаснее, чем здесь, – тихо ответила я, наклоняясь к его уху. – Запомните: никому не позволяйте менять себя, только одежду и только если вы перед этим её снимете, иначе они могут пошутить. Не позволяйте дотрагиваться до себя и ни в коем случае не снимайте Кольцо! Что бы ни случилось, не снимайте его!

– Вы знаете, где мы?

– Кажется, да. Брем Гордон – тот, чёрный, – позёрствующий актёр, но не злодей и не причинит вам осознанного вреда.

– Ах, милые любовники! – наигранно воскликнула Камелия, смахивая с золото-обсидиановой щеки крупную, бриллиантово блеснувшую слезу. – Как я в ранней юности. Я позабочусь о вас, мои дорогие!

От этого восклицания мне стало не по себе, да и мужчине тоже. Любовники? Помню, как неприятно мне бывало, когда так судачили кумушки-соседки о моей дружбе с ребятами. Даже в детсадовском возрасте такие кумушки любили называть каждого мальчишку моим женихом. А уж в этом странном месте подобные сплетни могут принести и очень серьёзные проблемы с физической безопасностью. Мой спутник, кажется, думал о том же и боялся того же, что и я. Но выбора у нас не было, приходилось идти с этой парочкой. Не худший вариант, насколько я могла судить.

Мы прошли по безумным, одновременно прекрасным и омерзительным развалинам, и вскоре вышли к их границе. Дальше расстилался вполне нормальный пейзаж: изумрудные, ухоженные, словно на отредактированной фотографии роскошного парка, лужайки с невысокой травой и пестреющими среди неё цветами, небольшие раскидистые деревья тоже парково-декоративного вида, зелёные холмы вдали. Ну прямо иллюстрация в рекламном буклете туркомпании.

На краю ближайшей лужайки стояло отблёскивающее золотом нечто. Что это средство передвижения, я поняла сразу, но вот как его назвать?

– Велосипед… – неверяще выдохнул мужчина.

Теперь я и сама видела, что это громадный старинный велосипед с большим передним и маленьким задним колёсами и изящной кабинкой вместо седла.

– Красиво, не правда ли? – с гордостью обернулась к нам Камелия. – Это называется «велосипед». На таких в двадцатом веке люди ездили на канатах, натянутых между домами, я специально изучала старые кинохроники и могу вам потом показать оригиналы. Но я так и не смогла понять, как они спускались на землю, поэтому пришлось придумывать подъёмник. Сколько бы мне досталось критики от «знатоков истории» до ухода в Петлю, вы бы знали! Но что вспоминать. Их давно уже нет, и я скорблю о них…

На её щеке появилась ещё одна слеза, громадная и переливающаяся гранями на солнце. Камелия убрала её в баночку с такими же слезами-кристаллами.

– Это тоже дань прошлому. Я нашла сведения, что раньше дамы плакали драгоценными камнями и хранили свои слёзы в шкатулках, Которые дарили потом прекрасным поклонникам. Но прошу вас.

Мы встали на гигантскую ажурную педаль из золота и начали медленно подниматься к сиденью-кабинке. При этом и я, и мужчина то и дело хватались за низенькие узорные перильца педали: уж больно высоко надо было подниматься – переднее колесо велосипеда походило размером на небольшое колесо обозрения.

– Я не верю себе… – тихо прошептал мужчина, глядя с высоты на безумные руины слева от нас и зелёные лужайки справа. – Не верю!

Вскоре странный экипаж поднялся в воздух, и свист ветра заглушил его поражённый шёпот. Я забилась в угол обтянутой золотым мехом скамьи, надеясь, что мы не попадём в воздушную яму: ограждение кабинки было невысоким, и от резкого движения пассажиры могли вывалиться наружу.

Так мы и летели – напряжённые, ждущие какой-нибудь неприятности и вызывающие улыбку даже на мрачном лице Брема Гордона. Камелия в это время вертела на пальце Кольцо, создавая крохотных золотых голубков и отправляя их в голубое безоблачное небо.

***

Примерно через час впереди показался дворец – искрящийся на солнечном свету букет из драгоценных камней, в котором каждый цветок представлял собой отдельную комнату, а ваза, сделанная словно из голубоватого полупрозрачного китайского фарфора, была основным зданием. Наш экипаж спустился к самому большому и плоскому цветку, и мы, перейдя из кабинки на поднявшийся к нам пестик, плавно опустились на нём в сразу закрывшийся бутон. Что стало с экипажем, не знаю.

Мы спускались всё ниже и наконец оказались в зелёном полумраке небольшого холла.

– Дамы налево, господа направо, – мило улыбнулась Камелия. От её улыбки мне снова захотелось проснуться: она была похожа на улыбку Чужого.

Я последовала за хозяйкой, проходя по стеблям-коридорам и бутонам-комнатам. Удивительный этот дворец заставлял чувствовать себя Дюймовочкой в царстве эльфов. Всюду были то яркие, то пастельные, но радующие глаз цвета, пронизанные золотыми и серебряными прожилками стены комнат напоминали драгоценные шкатулки, и всё казалось сказочно прекрасным, особенно по контрасту с одеждой и гримом самой хозяйки.