Маськин зимой

Маськин, услышав этот рассказ, немедленно засобирался на Кубу, чтобы воочию убедиться в ужасающем положении кубинского коровства и по возможности чем-нибудь помочь, ну, заодно и погреться в лучах тропического солнца, которое в его широтах, хотя всегда и светило ему в соответствии со своим обещанием, однако совсем не грело, а когда Маськин предъявлял к нему претензии в письменном виде, заявляло, что в желании Маськина «пусть всегда будет солнце…», исполненном Жар-птицей, ничего об обогреве не говорилось.

Плюшевый Медведь несколько расстроился от такой неожиданной инициативы, но потом, подумав и осмотрев свою окончательно усосанную лапу, решил, что посещение Кубы сможет отчасти решить проблему его прогрессирующей лапоусосанности, которая в последнее время стала переходить уже в ярко выраженную улизанность. Ведь на Кубе вечное лето, а посему сосать лапу Медведю там, по всей вероятности, не придётся, потому что летом медведи лапу не сосут и не облизывают, за исключением редких случаев, когда на неё налипает что-нибудь совсем уж вкусненькое. Слизывание вкусного с лапы, однако, летом самой лапе никакого урона не приносит, и даже наоборот, обогащает её особо ценными питательными веществами. Чего стесняться? Отложите мою книжку и пойдите на кухню. Откройте, скажем, банку сгущёнки и макните туда хотя бы ваш указательный палец. Теперь медленно, со смаком, слижите белую божественную липучесть… Ну, теперь вы видите, насколько ваша жизнь может быть замечательнее, разнообразнее и вкуснее и насколько обогатился питательными веществами ваш указательный палец? А теперь можете вернуться к моей книге. Не беспокойтесь: если, конечно, банка принадлежала вам и была приобретена на трудовые доходы, а также если ваши действия были произведены без лишних свидетелей и если вы не страдаете сахарным диабетом, то ваш поступок не будет иметь ощутимых отрицательных последствий. Через каких-нибудь десять-двадцать лет вы, возможно, о нём и не вспомните, хотя, конечно же, он навсегда останется в вашем подсознании. Во всяком случае, никакой излишней усосанности вашего указательного пальца в результате рекомендованного мной действия наблюдаться не должно.[35]

Кашатка поддержала Маськина не раздумывая, потому что давно мечтала отправиться в тропические страны, особенно в зимнее время суток, которые у Кашатки наступали сразу, как только она вылезала из-под одеяла, и продолжались вплоть до того, как она залезала под него обратно.

Шушутка тоже по своим шушуточным соображениям согласился ехать, потому что он всегда был за любые путешествия, лишь бы не сидеть дома, а когда путешествие начиналось, он всегда был за скорейшее возвращение – лишь бы поскорее домой.

Корова Пегаска лететь отказалась, потому что, как вы помните, вот-вот должна была отелиться, и, таким образом, лететь ей, как вы сами можете догадаться, было как-то несподручно, точнее несподкрыльно, а ещё вернее – несподкопытно, потому что коровы не имеют крыльев, а летают с помощью мерного помахивания копытами. Вы тоже можете попробовать так полетать, только для этого вам придётся откинуть копыта (да, именно так, вы не ослышались), и, откинув копыта в стороны, начать плавно ими помахивать!

Сначала под копытами понесутся верхушки деревьев, потом, по мере набора высоты, внизу лениво поплывут параллелепипеды полей, потом всё сольётся в однообразную массу, и с высоты коровьего полёта откроется поразительная взаимосвязанность здешних мест с местами удалёнными, как, возможно, путешественнику во времени показалась бы естественной взаимовытекаемость удалённых друг от друга событий. Сначала медленно вспять покатили бы последние десятилетия прошлого века, потом всё быстрее и стремительней замелькали бы прежние века… Путешествовать стоит хотя бы для того, чтобы не забывать эту тесную взаимосвязь местного окружения с краями удалёнными и оттого окутанными дымкой неизвестности. Тем более, что повод для Маськиной самокомандировки был нешуточный, благородный, и я бы даже не побоялся сказать, героический!

Маськины тапки сразу согласились сопровождать Маськина в этой ответственной поездке, которая имела столь деловую направленность, ибо оба Маськиных тапка были чрезвычайно деловыми и серьёзными, особенно в вопросах, касавшихся жизни и благоденствия разных босых народов. Босой народ для тапок – всё равно что символ тапочного освобождения из-под ига настырных ног. Тапки верили, что только в босой стране они могут почувствовать себя действительно свободными.