Маслав

Крики и шум не смолкали и, казалось, радость была всеобщая, но тот, кто всмотрелся бы повнимательнее в лица людей, окружавших Казимира, и заглянул в их сердца, заметил бы там тревогу, беспокойство и неуверенность.

Изгнание короля лежало на совести у многих из тех, что его окружали; они боялся мести своих врагов и самого короля, вспоминали свою вину, и верили, чтобы король мог забыть о них.

В самом лагере Казимира, в замке Белины много было таких, которым голос народный ставил в вину, что они попались на удочку Маславовых козней. Те держались в стороне, смотрели недоверчиво и боялись будущего. Так радость одних смешалась с опасениями других и завистью к тем, которые остались верны Казимиру и теперь могли ждать награды.

В лагере его и теперь чувствовалось то же тайное раздвоение, которое было причиной изгнания сына Рыксы.

В минуты радости на поле битвы после одержанной победы все эти споры и разногласия были забыты, но завтра они снова могли возродиться.

Между тем те, что остались в Ольшовском городище и были свидетелями победы, – испытывали глубокое успокоение. Они еще не знали, кто был этот Богом посланный спаситель, но видели, что свершилось чудо, предсказанное капелланом.

Настежь открылись ворота… Белина с старшими рыцарями, только теперь узнав о прибытии Казимира, хотел тотчас же спешить к нему и припасть к его ногам.

Все собрались идти вместе с ним с поклоном и благодарностью, когда Потурга, очень беспокоясь, как бы на нем не исполнилось пророчество о. Гедеона, побежал к нему, чтобы умолить его отвести от него грозящую ему судьбу.

О. Гедеон как раз готовился идти вместе с Белиной к королю, когда Потурга, испуганный, бледный, упал ему в ноги и, обнимая их, говорил:

– Отец мой! Смилуйся, ради Бога! Я виновен, я согрешил, но не карай меня! Вот я каюсь и исповедуюсь перед вами, умоляя о прощении. Сжальтесь надо мной!

– Чего вы хотите от меня? Я не понимаю вас! – мягко выговорил он.

– Но как же, отец мой? Ведь вы мне предсказали, что я дождусь чуда, но не испытаю его на себе, потому что не верил в него.

Отец Гедеон стоял в задумчивости. Он уже не помнил всех слов, сказанных им в гневе и досаде.

– Это я говорил? Я? – говорил он, обводя взглядом присутствующих.

– Да, отец мой, вы это сказали! – отозвался, склоняя голову Белина. – Вы сказали так!

– Не знаю, не знаю! Может быть, какой-нибудь дух говорил через меня! – опустив глаза, отвечал о. Гедеон. – Я не помню.

– Пусть Бог простит тебе твой грех. Идите с миром.

– Я же могу молиться и буду молиться.

– Я – человек. Только Бог властен простить нашу судьбу.

Потурга обнял ксендза за ноги, но не был доволен ответом.

Он не выпускал его, плакал, умолял, и окружавшие напрасно старались успокоить его.

Все это происходило как раз у открытых настежь ворот, над которыми на укрепленном возвышении лежала груда камней, приготовленных для защиты. Белина делал знаки своим, напоминая им, что пора двинуться в путь навстречу королю, как вдруг наверху раздался треск: треснула доска, и огромный камень с шумом обрушился вниз; все отскочили в разные стороны, и только Потурга, который не успел встать с колен, был раздавлен на месте. Все были так поражены неожиданностью происшедшего, что не сразу пришли в себя, только о. Гедеон, опустившись на колени подле убитого, поднял его голову, уже покрывшуюся мертвенной бледностью.

Тихо зашептали молитвы. Был ли это случай или перс Божий?

Этого не мог объяснить и сам капеллан, забывший о грозном пророчестве, вырвавшемся у него в припадке гнева. Со слезами склонился он над убитым. Труп его тотчас же распорядились унести прочь, чтобы вид его не испортил радостных минут встречи короля.

Белина с сыном, Лясотой и оставшимися в городище магнатами, все в богатых нарядах – двинулся на встречу государю. У всех были веселые лица, влажные от счастья глаза, – все сердца были полны несказанной радостью. Казимир уже сошел с коня и собирался расположиться лагерем над городищем, не желая обременять заботами обитателей замка, и так уже истощенных и измученных длительной осадой.

Он уже знал, сколько они там вытерпели, и хотел дать им теперь отдых. Когда Белина явился к нему с поклоном и просьбой пожаловать к нему в замок, Казимир обещал посетить его в другое время, теперь же он хотел быть вместе со всеми своими товарищами по оружию и делить с ними все трудности и неудобства на том самом месте, где перед тем стоял Маслав со всеми людьми.

Рыцари не имели времени на отдых; все хорошо понимали, что Маслав, побежденный в одной битве, не так-то легко покорится своей судьбе. Он не располагал большими силами, да и союзники его могли дать ему много людей; при этом он знал, что Казимир был еще слаб и не имел опоры в своем царстве. Это было только начало битвы и до окончания ее, возвращения королевства, водворения порядка, усмирения бунта и разгрома победоносного язычества было еще очень далеко. Те, кто знал Маслава еще в бытность его при дворе, были уверены, что самый характер этого вождя черни указывает на возможность долгой и кровавой борьбы.