Масло

– Сколько-о-о??! – Вадим Петрович медленно поднялся во весь свой рост и навис над столом. – За одно-единственное слово?!!

– Такая цена, – пробормотал Цуцыков.

– Одно слово!!!

– Разработка бренда!

– Одно слово!!!

– В Самаре три тысячи! В Москве пять! Наверно…

– Ты не в Москве!!! – рявкнул Вадим Петрович.

Заныла печень. Вадим Петрович устало опустился в кресло.

– Да какая разница? Дам и полторы, только придумай.

Цуцыков важно поправил очки. Вошла Эллочка и поставила перед ним дымящуюся чашку, а перед Вадимом Петровичем – бутылочку французской минералки и бокал. Вадим Петрович жадно опрокинул бутылочку в бокал.

– Читай, что у тебя готово?

Цуцыков элегантным жестом поднес к лицу руку с листком. Точно, голубой, – подумал Вадим Петрович.

– «Доярушка»!

Вадим Петрович с омерзением помотал головой:

– Вот только не надо этого совка! Этих всяких, блин, ударница – доярница – красная заря, без этого! Прошлый век! Масло новое, оху…тельное, для простых русских людей. Ферштейн?

– «Огонек»?

– Йо-о-оханный…

– «Василек»?

– Тупо! Так и я умею! Это обычное название, а мне надо самое лучшее! Чтоб человек прочел этикетку и остолбенел – вот оно, наконец! Мечта всей жизни! Не пройти мимо! Ферштейн?

– «Весна»?

Ну точно голубой, – подумал Вадим Петрович и начал пить минералку.

– «Ласточка»?

– Нагадила. Прямо в пачку.

– «Свежесть»?

– Зубная паста.

– «Луговое»?

Вадим Петрович поперхнулся и посмотрел на Цуцыкова.

– Да с какой радости «Луговое»?!

– По ассоциации. Коровы-то на лугу пасутся.

– Но на лугу навоз, а не масло? Ты был на лугу?

– «Солнышко».

– Думали уже. Понимаешь… Как тебя?

– Василий Цуцыков.

– Понимаешь, Василий, название должно быть сильное! Звучное! Могучее! Мощное!

– «Тайфун»?

– Тьфу.

– «Гольфстрим»?

– Да заткнись! Слушай: вот у нас было такое предложение – «Буттер». Буттер – по-немецки «масло». Обсудили – не подошло. Почему?

– Понятно почему. Получается масло масляное.

– Идиот! Просто нужно русское, мать твою! Русское! Ферштейн?

– «Лебедушка»?

Вадим Петрович вздохнул, стиснул зубы и перевел тяжелый взгляд на бокал. Бокал выдержал, не рассыпался.

– «Соловушка»?

Вадим Петрович демонстративно разглядывал толкающиеся пузырьки минералки. Сроду не было голубых в Щетиновке, думал он.

– «Пастушок»?

– Может, сразу «Петушок»? – перебил Вадим Петрович.

– Хорошая идея! – обрадовался Цуцыков.

– Пошел вон!

– Как? – растерялся Цуцыков.

– Пешком! Вон отсюда, гомик волосатый! Элла, проводи!!!

Дверь за Цуцыковым закрылась. Вошла Эллочка и унесла нетронутую чашку кофе. Вадим Петрович снова положил перед собой чистый лист. «Русское» – написал он на нем и задумался.

Зажужжал телефон.

– У аппарата, – сказал Вадим Петрович.

– Алло! Это как бы Скворцов, – раздалось в трубке. – Соловушка.

– Что-о-о?

– Как бы «Соловушка».

– Теперь и директор у меня петух, – вздохнул Вадим Петрович. – Что ж ты, дурень?

– Жена придумала как бы. А я вот что подумал, может, так и назвать, как фирму, – «Фольксбуттер»?

– Объясняю. Уже сейчас одному объяснял. Название нужно а – сильное, б – русское, г – необычное, е – оху…тельное. Ферштейн?

– Будем думать, Вадим Петрович. А стоки оказались как бы в порядке! Ничего не надо переделывать.

– Так хрена ли ты мне голову морочил?! – Вадим Петрович отбросил телефон и снова взял в руки маркер.

– Масло «Медведь», – заявил он после долгой паузы. – Это уже хорошо. Это не «Соловушка». А еще масло «Русская тройка»!

Он торопливо заскрипел маркером. Перечитал написанное – и бросил листок на пол.

– Старо и скучно! – объявил Вадим Петрович. – Новые идеи нужны. Элла! Элла!

В кабинет заглянула Эллочка.

– Элла, принеси книг, что ли, каких-нибудь. Газет. Самых любых! Идеи нужны!

Эллочка исчезла. Заверещал телефон.

– У аппарата, – сказал Вадим Петрович.

– Вадим Петрович! Это Цуцыков! Можно вам перезвонить куда-нибудь чтоб не через Германию?

– Нет!

– Хорошо! Я придумал русские названия!

– Говори.

– «Русская тройка»!

– Пфу ты…

– Это не все! – заторопился Цуцыков. – Есть еще лучше! То, что вам надо!

– Давай, не томи.

– «Королевское»! – объявил Цуцыков.

– Хм. «Королевское»?

– Мне тоже очень нравится! – оживился Цуцыков.

– «Королевское» – вот это уже разговор. Неплохо, неплохо. Очень даже неплохо. Хм… А что? Масло «Королевское»! Нет, не пойдет.

– Почему? – огорчился Цуцыков.

– Платформа «Короли» в тридцати километрах. Подумают, что оттуда масло. А масло наше, щетиновское.

– Может, так и назовем: «Щетиновское»?

– Неаппетитно.

– «Наше масло»?

– Глупо.

– Масло «Новое»?

– Неоригинально. Масло новое, а название старое. Что там у тебя еще?

– «Царь-масло».

– Это как это?

– Ну, есть царь-колокол, царь-пушка, а у нас будет царь-масло!

– «Царь-масло»? А ты о бабах думал? Как будут наши бабы в магазине спрашивать? Дайте пачку «царямасла»? Ты о бабах вообще когда-нибудь думаешь?

– Масло «Зверь». Вариант: «Зверь-масло».

– Невразумительно. Еще?

– Ну, в общем, пока все. Ничего не подходит?

– Продолжай думать. У тебя уже получается. Чтобы к вечеру…

– Вот! «Царское»! – перебил Цуцыков. – Раз «Королевское» не подходит. Дайте мне, пожалуйста, пачку «Царского масла»! А?