Масон

– Вернулся в тот двор ровно через тридцать минут – время достаточное для дамы, чтобы успеть принять ванную и подготовить себя контрацептически. Все так и было. На "дальнейшее" мы потратили с Людочкой не более двух часов.

Тут в разговор совершенно некстати вклинился майор – честно говоря, у меня стало даже портиться вполне добродушное отношение к этому приятному до того времени милиционеру. Вот так всегда – все же есть у той братии некая червоточинка, все равно дающая о себе знать рано или поздно. Он задал вопрос:

– Олег Маркович, а вот крики какие-нибудь с улица не раздавались в это время? Может быть кто-то звал на помощь?..

Полковник, Владимир переглянулись со мной, их взгляды говорили: "Чудак! Перебил на самом интересном месте. Олух зеленый!". Нет ничего хуже перебивать сексуальный раунд даже в формате чистого и честного мужского сопереживания. За женщин ничего не могу сказать – женщиной в этой жизни еще никогда не был. Но догадываюсь, что и они стали бы возражать против остановки "фильмы" на самом пикантном месте. Всему есть предел, в конце-то концов: нельзя же так безобразничать. Это же прямой путь к неврозу!..

Мне было очень приятно наблюдать, как мастерски вышел из нависшей неловкости Олежек. Мысленно я ему аплодировал. Он никому не грубил. Он понимал, что здоровый мозг нормального мужчины во время сексуальной притчи всегда переполнен кровью, поскольку тогда половой акт только мыслится, моделируется, подвешен в виртуальности. Естественно, что тогда кровь не устремляется к кавернозным телам специального мужского органа – за некоторым исключением, конечно, – но приливает к локальным зонам коры головного мозга, возможен даже инсульт на этой непростой почве!..

Олежек все понял, он расшифровал ситуацию, как опытный психотерапевт – сказалось долгое общение с корифеями медицинской науки – со мной, Витей Каганом Эйдемиллером и другими. Многое успел пересмотреть в своих взглядах Олежек в тот период, когда мы всей честной компанией пребывали в психиатрической клинике на Удельной… Но я, кажется, отвлекся?..

Вообщем, по моему убеждению, Олежек совершенно к месту рассказал нехитрый анекдотец: "Один еврей, волею судеб, оказался практически единственным здравомыслящим свидетелем пожара, возникшего среди ночи в женском общежитии фабрики "Красная нить". Все русские "хахали" многочисленных работниц-ударниц были по заведенной в России дурной традиции к тому времени напрочь сражены алкоголем низкого качества. Атлет-еврей, приходя к свое постоянной любовнице – технологу Доре, подкреплял себя во время сексуального раута только черным кофе. Таким образом, мозг у него оставался всегда трезвым и ясным, а потенция резко возрастала. Атлет долго рассказывал судье о событиях, примерно, в таком ключе: представьте, ваша честь, ситуацию: мы выпили с Дорой первую чашечку кофе, и ту я, как водится, ее трахнул. Потом выпили опять чашечку и… Где-то к шестой чашечке судья заволновался: если бы его супруга услышала о такой ударной работе, то сжила бы супруга со свету!… Судья, слов нет, распухал от зависти: у него-то даже после ведра кофе ничего не получалось! Он перебил свидетеля категорически: "Ближе к делу, о пожаре толкуйте!" Свидетеля окрик не смутил, ему уже было трудно выскочить из привычной колеи, основательно подкрепляемой чашечкой черного кофе. Условный рефлекс трудно воспитать, но, воспитав, трудно и изжить. Большинство преступлений как раз и происходят по этой причине. У атлета условный прочно переплетался с безусловным рефлексом, поэтому он мог давать показания только в том же духе: так вот когда я выпил девятую чашечку кофе, то в коридоре заорали громко – "Пожар! Пожар, горим, спасайся кто может!" И тут я уже, ваша честь, не помню: Трахнул я Дору еще разочек или не трахнул?"…

Господа военные хохотали, как буйные умалишенные, я тоже выдавил улыбку. Смеялся и майор, мгновенно поняв нелепость своего последнего вопроса. Он окончательно отступился от Олега. По законам следственной психологии, не рекомендуется перебивать свободно текущий рассказ свидетеля или даже обвиняемого. Необходимо набраться терпения, и все слушать, запоминать, чтобы потом поймать казуиста на разночтениях, оговорках, обмане.

Но Олежек ничего не скрывал от общества: он честно поведал о том, что в ушах его в течение двух часов оргий стоял только восторженный стон Людочки, и никакие посторонние звуки им не воспринимались. Старухи – потенциальные самоубийцы – ему в это время не являлись.

Потом любовники мило распрощались, надавали друг другу обещаний стремиться к повторной встрече. Олег шел через двор, погруженный все еще в приятные ощущения, считая эту женщину самой лакомой, приготовленной судьбой специально только для него одного. Святая наивность!.. Он готов был к объединению сердец и, как это уже бывало с ним неоднократно, успел надавать массу обещаний!