Масон

Вот я уже прошел Малую Конюшенную, поторчал у Шведского посольства, посмотрел на очередь дураков, стремящихся выехать в эту страну. Теперь они ждут открытия визы. Да шведы – жадные и самолюбивые гордецы все до одного. Нужны им нахлебники из голодной и дикой страны. Народы этой страны давно остыли от походов Карла CII и занялись серьезными делами: теперь они по уровню цивилизованности обогнали нас на пятьсот лет! Подумать только – пятьсот лет! Это же восемь – десять поколений отделяют наших олухов от самого последнего шведского лоха! У них даже полицейские собаки умнее наших милиционеров, а, может быть, и миллионеров! Кстати, миллионер Березовский в моем представлении сильно смахивает на хромого доберман-пинчера. У него и выходки-то все похожи на собачьи игры! Постоянно ему хочется задрать ногу и обоссать угол дома, называемый Второй Родиной. То впадает этот плешивый еврей уже не в кобелиную, а в совершенно сучью манеру – продается и пакостить тут же тому, кому отдался… Но это уже больше национальная специфика – не приобретенная, а органически вошедшая в плоть и мозг, то есть унаследованная… У каждой нации имеется в запасе дохлая крыса, от которой невероятно смердит!..

У шведов хватило ума сохранить короля, королеву, а наши болваны грохнули царя-батюшку. Дальше пошло откровенное варварство: облили трупы помазанника и членов его семьи кислотой, сбросили в шахту останки святого человека! Дом купца Ипатьева, где происходил варварский расстрел от стыда потом снесли, причем к тому приложил руку и первый президент России. Вот почему при захоронении останков былого монарха наш президент единственный в свите "государственных мужей" приклонил колени и, видимо, в душе покаялся… Это делает старику только честь… Но таким образом концы в воду не спрячешь. Идиотизм! От убожества мысли и поступков нашей элиты – а про простых дикарей, составляющих, так называемый народ, я уже ничего и не говорю – меня начинает колотить дрожь, идущая от канонического возмущения!..

Как не странно, но именно ноги не дали мне расстроиться окончательно: они понесли меня по шведскому переулку – к Большой Конюшенной. Остановка – около здания церкви. Порадовался, что наконец-то начали ее восстанавливать, предварительно вышвырнув очередной склад, сотворенный прежними правителями города. Теперь шел бестолковый спор администрации поликлиники, оккупировавшей часть подворья церкви и не желавшей освобождать помещения, с законными хозяевами.

Так, за горькими мыслями о безрассудности русского ума, я поднялся на третий этаж и постучал в кабинет доктора Воскресенской, затем открыл дверь: тело Верещагина было почти бесстыдно. Олег всей своей длиннущей спортивной худобой распростерся на хлорвиниловых подушках, застыв в объятиях хищного стоматологического кресла. Кстати, – нет, нет, скорее некстати, – возникло видение того, как можно использовать это кресло в сугубо гинекологических целях!.. Кинопроекции были до того смелыми, что голова слегка закружилась – все же возраст берет свое, раньше такого со мной не было!

По себе чувствовал, что должен был переживать Олежек, находясь уже больше двух часов в тисках стоматологических вожделений – чувствовалось, что моему другу давно не помогают жестко скрещенные ноги и дрожащие руки, уложенные на лобке!

У Воскресенской тоже "видуха" была еще та: волосы выбились из под колпака, щеки порозовели от эмоционального напряжения, подстегиваемого вполне полноценными гормонами. Она крутилась и ерзала на маленьком стульчике рядом с креслом пациента, пытаясь выполнить все необходимые манипуляции в полости рта, а заодно зацепить хотя бы взглядом еще кое что… По другую сторону нависали над пациентом блондинки – врач-хирург и медицинская сестра. Тело Олега было как бы в кольце экстраординарных событий. По зажмуренным глазам я понял, что Олег уже решился практически на все, что ему предложат. "Момент истины", как я быстро понял, задерживался лишь извечным спором: "С чего начать?!"…

До сих пор я не могу ответить на вопрос: "Вовремя ли я вошел или все же слишком рано?!" Даже тогда, когда мне объяснили, что проводится консилиум специалистов, я ничему не поверил. Олег был изможден до невероятности, Воскресенская тоже, а хирурги щелкали зубами, как голодные акулы, ни в какую не желавшие выпускать добычу из плена!..

Не знаю, сколько времени длилось бы мое изумление, но за спиной раздался властный скрип двери, а потом зазвучал, словно серебряный колокольчик, голос заведующей отделением – невысокого роста женщины, одетой во все медицинское обмундирование, но только абсолютно белое. Мне даже показалось сперва, что с небес спустился ангел-хранитель. Пусть так, но тогда откуда взялся ее многозначительный вопрос, адресованный ко мне:

– А почему в лечебном кабинете посторонние, в нестерильной одежде?! Клиент, вы же можете внести инфекцию!