Масон

Мне показалось, что разыгранный начальником театр, Елизавета Генриховна так и оценила, как должна была оценить умная женщина и дошлый следователь: на нее попытались оказать давление, но в очень мягкой форме – деликатно, плавно, ненавязчиво. Однако любому опытному чиновнику понятно, что начальник "может мягко стелить, но спать-то будет жестко"! И она, подавив кривую усмешку, несколько призадумалась. Ей, как я понимаю, было необходимо решить: а стоит ли из-за двух "говнюков" ломать копья? По-моему, она решила не ссориться с начальством, а потому даже не стала допрашивать нас с Верещагиным по одиночке, а принялась задавать вполне дежурные вопросы обоим сразу. Мы могли отвечать попеременно, давая каждому, свободному от разговора, собраться с мыслями. Но и здесь она могла ловить нас на противоречиях, а у следователя для таких штучек, видимо, был отменный навык.

Но мы с Олегом уже вошли в новую роль "литературных метров", способных сокрушать "гнилые устои" и выводить даже карающие органы на чистую воду. Потому беседа шла в вежливом тоне. В начале мы попросили Елизавету Генриховну уточнить причину столь основательного любопытства к частной жизни свободных граждан свободной России. Иванова поняла, что мы правы и будем стоять насмерть, оказывая сопротивление любым ее противозаконным действиям. Она поняла, что с нами необходимо выбирать тон, искать какой-то иной подход, если хочешь чтобы мы сотрудничали со следствием. В конце концом, за нами оставался и последний довод: мы могли уйти в глухую оборону – сослаться на то, что хотим беседовать только в присутствие адвоката, а для нашего задержания требуется соответствующее решение суда.

Иванова поднялась со стула и прошла к сейфу… Мы с Олегом несколько прибалдели и "облизали взглядом" ее формы даже более основательно, чем она это сделала с нами…

Было на что посмотреть: она выступала в брючном костюме, не скрадывающим, а только подчеркивающим идеальность ее форм. Тут я понял, в чем состоит успех следственных дел Ивановой и откуда такая независимость во взаимоотношениях с начальством: она была отменной бабой и мужики не могли удержаться, контактируя с ней, от слюно-и сперматечения!.. Уверен, что Иванова моментально раскалывала подследственных, используя свое "главное оружие" уже в визуальной форме, а с "большими генералами" она могла симулировать "очарование" мужчиной-героем и логически возникающую при этом "женскую слабость"…

Конечно, это была блатная особа, причем поддержку, видимо, она имела на самом высоком уровне. Теперь и мы с Олегом поняли: с этой дамочкой необходимо держать ухо востро… От сокрушения я незаметно соскользнул в приятные сердцу писателя литературные изыски…

"Главной модницей и щеголихой в Англии была королева Елизавета I, тут уж никто не мог угнаться за ней. Не обладая отменной внешностью, Елизавета успешно компенсировалась в шикарности туалетов. Говорят, что у нее было более трех тысяч платьев, каждое из которых представлялось произведением искусства, особенно если учесть какие драгоценности использованные в отделке нарядов. Хотя Елизавета и поддерживала в общественном мнении версию наличия девственности у первой леди, но в иностранных дворах шептались о некоторых далеко идущих увлечениях королевы Англии. Елизавета стремилась к тому, чтобы все ее окружающие не сомневались в том, что она самая красивая, умная и обаятельная женщина. Льстивое окружение с удовольствием втягивалось в азартную игру, но каждый при этом оставался в глубине души при своем мнении. Впервые Елизавета влюбилась, когда ей шел еще только шестнадцатый год – ее избранником явился генерал-адмирал Сейсмур, но он-то рассматривал такой поворот только как путь к королевской власти. Сейсмур поспешил и женился на овдовевшей супруге Генриха VIII – на мачехе Елизаветы – Екатерине Парр. Это был урок для Елизаветы, поэтому, когда Сейсмур овдовел и возобновил ухаживания за теперь уже королевой Елизаветой I, она не позволила себя обмануть.

Елизавета I одарила избирательной привязанностью Роберта Дадли (1532-1588) – сына герцога Нортумберленда. Но Дадли был женат с восемнадцати лет и теперь вынужден был держать свою супругу Эми Робсарт подальше от Лондона. Вскоре Эми трагически погибла при загадочных и нераскрытых обстоятельствах – она якобы свалилась с парадной лестницы, сломав себе шейные позвонки. Знатоки утверждали, что труп находился на нижней площадке в вальяжной позе, без признаков небрежности в туалете и прическе, что практически невозможно, если учесть как обычно в аналогичных случаях катится человек через голову вниз по лестнице. Появилось подозрение в том, что было совершено намеренное убийство, и очень легко определялись заинтересованные лица – королева и Роберт Дадли.

Некоторое время Елизавета держала Дадли на расстоянии, но уже в 1564 году на него вновь посыпались милости – он стал графом Лейстером. После двадцати лет вдовства Лейстер женился на вдове графа Эссекса и королева к нему постепенно охладела.