Масонство и глобализм. Невидимая империя

— Бороться с влиянием Зла, которое угрожает великой земной оси. — Увидев мое выражение лица, журналист улыбнулся и продолжал. — Видите ли, «земная ось», то есть Восток — Запад, а еще точнее — Израиль — США, это, так сказать, олицетворение Добра. А то, что этому мешает, а сюда входит многое, но, прежде всего, то, что в ложах называют «опасностью неистинного влияния», то есть влияния материалистических, коммунистических идей, подлежит устранению. Наше движение под руководством «земной оси» стремится «вселить людям новую душу», «очистить Землю от Зла».

Я обратил внимание собеседника на то, что пытаться все подчинить влиянию Соединенных Штатов в условиях, например, Латинской Америки, вряд ли реально. Есть традиции национально-освободительного движения, такие примеры, как масоны-освободители Боливар, Хосе Марти, Сандино, Альенде, традиции революционного, антиимпериалистического движения, в котором участвовали и масонские авторитеты. Если даже кто-то в Вашингтоне оценивал убийство Альенде и установление фашистской диктатуры Пиночета как победу Добра над Злом, то можно ли в этом убедить тех, кто испытывает на себе последствия диктатуры? (Выяснилось, что Сальвадор Альенде именно потому недооценил опасность переворота, который готовил Пиночет, что, как он полагал, масонская этика не позволит генералу покушаться на власть, а тем более жизнь законно избранного президента Чили. «Мне рассказывали, — свидетельствует в интервью журналу «Пуэн» бывший Великий магистр Великого Востока Франции Роже Лерей, — что Альенде перед путчем повторял, что может доверять Пиночету, поскольку оба принадлежат к одной масонской организации». (Le Point. № 832. 29 aout 1988. P. 77.))

Собеседник был заметно взволнован. Я подумал, что мои аргументы повлияли на его точку зрения. Оказывается, причина была в ином. Он объяснил, что я не понимаю саму сущность масонства.

— Вы привыкли к политическим меркам. Альенде — левый, Пиночет — правый. А важнее другое — в нашем движении каждый, независимо от ориентации, стремится к максимальному совершенству и результату в своей области. Если левый, то он может быть революционером, добившимся успеха, а если, как вы говорите, правый, то это — выдающийся диктатор. И то и другое может быть важно для движения, независимо от политического направления.

При этом важно оставаться верным движению, даже там, где ощущается враждебность к нашим целям.

— Значит, — заметил я, — возможны случаи, когда вы работаете в противоположном лагере?

— Почему бы и нет? Важно контролировать любое движение, которое имеет будущность, чтобы потом исправить неистинное влияние на истинное. Более того, братья могут пойти на подвиг любым путем, даже формально изменяя себе и своему пути.

Замечания знакомого масона показались мне важными для общего понимания методов действия «братьев», не считающихся с традиционными демаркационными линиями.

Становилось ясным: нечто похожее происходило в ряде стран, скинувших путы колониализма, где масоны-руководители сохраняли связи со структурами неоколониализма. Можно было понять и явления в национально-освободительных движениях, когда на сцену выходили умеренные, реформистские, прозападные тенденции.

Вполне возможно, что среди масонов есть лица, искренне придерживающиеся левых убеждений. Дисциплина движения, видимо, ставит этих людей перед глубоким кризисом, порождает в их душах двойственность. А тех, кто проявляет колебания совершить «подвиг любым путем», могут и устранить.

Проблема отношений между масонством и левыми движениями, в том числе социалистическим и коммунистическим, возникла, конечно, не сегодня. Мы остановимся на ней особо. А пока продолжим разговор о противоречии, которое возникает между постулатами масонства либерально-радикального толка, его «освободительными» тезисами и той практикой, когда большие его отряды (США, Западная Европа, Латинская Америка, Австралия и т. д.) обречены на следование в фарватере политики «большого брата». Такая практика не могла не породить брожения в рядах масонов.

Европейское масонское движение она лишала значительной части ореола, окружавшего его в прошлом. Она обедняла внутреннюю жизнь, снижала притягательность своих доктрин для деятелей культуры. Все больше людей стали смотреть на «братство» главным образом как на инструмент карьеры, служения могущественным интересам.

Это наложило отпечаток и на область, которую масонство особо ставит себе в заслугу, — область борьбы за права человека. Если довоенная Лига защиты прав человека и гражданина при всех своих колебаниях была организацией буржуазного радикализма, то масонские лиги послевоенного времени приобрели настолько прикладной характер при крупнейших олигархиях в борьбе против идей социализма, что даже не возникало подозрений относительно того, кто их содержит, оплачивает и направляет. А когда они при этом возглавляются, ближайшими сподвижниками фашиста, как это имело место в Италии, то моральная их роль сводится к нулю, если вообще не к отрицательной величине.