Масоны и революция

Политическое глубокомыслие и проницательность великого князя нашли себе достойное воплощение в действиях его посланца в Париже. Смысл всех четырех докладов Алексеева сводится к одному очень простому тезису. Верхушка «Великого Востока» так законспирирована, что подобраться к ней практически нет никакой возможности. Помочь может только счастливый случай, и он представился. Некий аббат Турмантен, один из главных руководителей антимасонской лиги, своеобразный французский Бурцев по разоблачению масонства, заявил ему, Алексееву, что один из членов масонского руководства запутался в своих делах, ему грозит разоблачение и поэтому он готов пойти на сотрудничество с ним, Турмантеном, выдать все масонские секреты, но, разумеется, за большие деньги.

Не надо думать, что Турмантен — это находка и удача Алексеева. Его имя, равно как и его деятельность, было хорошо известно департаменту полиции, и оно не раз упоминалось в его документах задолго до поездки Алексеева. Последний просто избрал самый легкий путь — вступил в контакт с аббатом на предмет ознакомления и возможных совместных действий. Хотя от докладов Алексеева за версту несло самым грубым и откровенным жульничеством, и опытные полицейские чиновники не могли этого не понимать, тем не менее его предложение сделалось предметом самого серьезного обсуждения на весьма высоком уровне.

1 декабря 1910 г. секретарь министра внутренних дел Сенько-Поповский отправил Алексееву в Париж конфиденциальное письмо, в котором он, по поручению Курлова, сообщал, что последний в принципе согласен с предложениями Алексеева. Поэтому пусть Алексеев (до сих пор не решавшийся назвать сумму) срочно укажет, сколько требуется денег. Пусть узнает: 1) размер ежегодной субсидии антимасонскому обществу для наблюдения, 2) размер единовременного взноса на агентурные расходы по добыванию имеющегося материала, 3) размер единовременного взноса на предмет вознаграждения антимасонскому обществу. Алексеев назвал громадную цифру — 500—550 тысяч франков, и Курлов заколебался. Спустя три дня в Париж была послана шифрованная телеграмма, в которой Алексееву предписывалось приступить к переговорам с Турмантеном лишь в качестве частного лица на условиях его второго доклада, где речь шла о ежегодном взносе и небольшом единовременном вознаграждении за предоставляемые материалы. Ответная шифрованная телеграмма Алексеева гласила, что на мелкую сумму не идут. «Согласны только крупную единовременную сумму выдачу настоящих будущих материалов», с большим трудом сбавив цену до 450 тысяч франков. Вслед за этим 6 декабря Алексеев шлет телеграмму: «нужные люди отказались... умоляю стойте за четвертое» (т. е. соглашайтесь на сумму, указанную в четвертом докладе). В ответ ему было предписано оттянуть ответ, мотивируя вызовом в Петербург для окончательных переговоров. Необходим его личный доклад, заканчивал телеграмму Сенько-Поповский.

Алексеев прибыл в Петербург, и на этом дело было закончено. Курлов все же не решился выдать почти полмиллиона франков, отдавая себе ясный отчет, куда на самом деле пойдут эти деньги[7]. Сам Алексеев в цитированной выше записке, где речь шла о великом князе Николае Михайловиче, финал этой истории изложил следующим образом. Его контакты с Турмантеном «открыли тот путь, на который правительство могло бы встать в смысле интенсивной борьбы с масонской деятельностью в России». Сводка его докладов была представлена Столыпину. Последний, ознакомившись с ней, по вопросу о деньгах «выразил желание, чтобы проект этот в принципе получил непосредственную санкцию Его Императорского Величества, лично интересующегося масонским вопросом». Ввиду этого в декабре 1910 г. Курлов составил всеподданнейший доклад, который, по словам дворцового коменданта Дедюлина, «сильно заинтересовал» царя — он несколько раз говорил, что по этому делу необходимо назначить отдельную аудиенцию (кому — Курлову, Алексееву?). Однако «последующие события (убийство Столыпина и отставка Курлова. — А.А.) затормозили ход дела»[8]. Насколько здесь можно верить Алексееву, сказать трудно. Но что итоги его поездки были доложены Столыпину — это несомненно.

Возникает также вопрос, был ли этот своеобразный полицейский шантаж его личным замыслом, или лихая финансовая операция была задумана им вместе с аббатом Турмантеном? По счастливой случайности мы можем дать на него точный ответ. В деле сохранился перевод письма Турмантена министру внутренних дел Макарову, посланного из Парижа 16 января 1912 г. «Милостивый государь, — писал аббат, — я заставил Вас долго ждать мое письмо, [которое], впрочем, не содержит в себе ничего срочного. Я хотел бы только узнать, правда ли, что от моего имени было предъявлено значительное требование денег, и было ли это требование удовлетворено или нет? Мне нужно знать равным образом, не отказались ли еще от намерения предпринять что-нибудь в России против франкмасонов? У меня были прекрасные случаи, которые ускользнули, так как Ваша поездка последствий не имела»[9].