Масоны из провинции

Раиса Петровна вернулась, он встал, собрал всю волю в кулак, и, с как можно более безразличным видом вышел из комнаты. Все-же, в виду нынешних обстоятельств, тетю он побаивался, и пытался думать сейчас только о электричестве, и о этой, немецкой «динамо-машине вырабатывающей электрический струм».

Несчастная жертва

— Какой-то вид у них, не слишком хороший.

— Надо думать! Месяц в трюме! Ничего, отойдут, отъедятся.

Раиса Петровна и Алексей Николаевич рассуждали о мустангах, здесь были и Олечка с Сергеем. В загороди стояли четыре лошадки пегой масти, две совсем низкие, две немного повыше.

— Это хорошо что потеплело, быстрее свыкнутся. — изрек подошедший Максим.

— Я думала они немного выше. — сказала хозяйка конюшен.

— Человек который их сопровождал говорит что на языке северных индейцев этот конь называется «большая собака». - сказал Алексей Николаевич, а Олечка хихикнула услышав такое.

— Максим Иванович, корми их хорошо, да выгуливайте, нужно что-бы они окрепли, пока тепло. — распорядилась хозяйка.

Как и писал Алексей Николаевич, с лошадьми он прибыл в среду, уже ночью, а в четверг все отправились на конюшню, смотреть новых животных. После, Алексей Николаевич вместе с Раисой Петровной отправились на дальнейший объезд, а влюбленные, смекнув что появилась возможность побыть вдвоем, поехали к усадьбе.

После обеда Сергей занялся переводом, нужно было отредактировать и подогнать текст под российского читателя, Олечка вызвалась ему помочь. Раиса Петровна радовалась что молодые люди нашли общий язык, и хорошо проводят время, но она даже подумать не могла, как они его проводят, и настолько им хорошо!

Плохие вести пришли уже вечером.

Антип, понимая что скоро холода, приволок в гостиную четыре громадных кресла, обтянутых бежевой парчой, и поставил два рядом с диванами, заполняя пустоту у камина, а два по углам гостиной, на пол постелил ковер, приготовил комнату к зиме, так сказать. Несмотря на теплую погоду днем, ночью на землю спускалась осеняя прохлада, поэтому каждый вечер протапливали камин, чтобы сырость не разводить. Вот и сейчас, вся семья собралась после ужина у горящего очага. Алексей Николаевич, сидя на диване, курил трубку-русалку и рассказывал о своей поездке, возле него сидела Раиса Петровна, а молодые люди заняли места в рядом стоящих креслах, и с нетерпением ждали, когда наступит глубокая ночь, и они смогут вновь, тайком, побыть друг с другом. Такая таинственность интриговала и заводила обоих, и в некоторой степени даже нравилась.

— А что вы, детки, собираетесь завтра делать? — спросила Раиса Петровна Олечку и Сергея. — Снова в ваш клуб ехать хотите? — она нахмурила брови.

Для себя влюбленные решили что больше не поедут в это место, придя к выводу, что это небезопасно. И потом, сейчас им хотелось больше времени проводить вдвоем, наедине, в друзьях они не нуждались..

— Нет, маменька, в клуб мы не поедем. — ответила за обоих Олечка. — А чем заняться, еще не решили.

— Мне лучше в Екатеринославск съездить, письма нужно отослать. — добавил Сергей.

— Страдающим барышням Москвы? — не упустила своего Раиса Петровна. Олечка попыталась сделать вид что шутка ей показалась смешной, но теперь это было нелегко, и вместо улыбки она изобразила кривую ухмылку. Но крестная этого не заметила. — Если вы не против, то попрошу вас помочь организовать нам праздник.

— Сабантуй? — на этот раз Олечка улыбнулась по-настоящему.

— Да, я думаю пока тепло нужно праздник отгулять. — она посмотрела на Сергея. — Заодно и в Екатеринославск с Алексейем съездишь, за артистами, ну и заедешь куда тебе нужно. А в воскресенье по-гу-ля-ем! — она пропела последнее слово хлопая в ладоши на каждом слоге.

Каждый год Раиса Петровна для своих работников устраивала праздник урожая. Это было веселое мероприятие, на углях пекли бараньи и свиные туши, пили пиво, квас и вино, были песни, танцы и артисты, сама хозяйка гуляла со своими крестьянами. Во всей губернии такое устраивали всего три магната, но самый лучший всегда был у Раисы Петровны. Непременно была ярмарка, были игры и забавы, жгли огромные костры и часто гуляли до самого утра.

— Я уже позвала торгашей, шинкарей и прочее племя. — она зевнула прикрыв ладонью рот. — Мы с Олечкой завтра еще некоторые вопросы решим, а вы в губернию съездите.

Залаяла собака, Антип выскочил во двор, послышались голоса, через минуту, в синем мундире, в гостиную влетел высокий, широкоплечий юноша, скорее мужчина, лет тридцати. На мундире были золотые офицерские шевроны, при левом боку висела кожаная кобура. Лицо было бледно, вид взъерошен, он посмотрел на Алексей Николаевича, потом поздоровался со всеми.

— Алексей Николаевич, — заговорил сбивчиво пришелец. — я был на квартире, можно, наедине. — глаза горели лихорадочным огнем, всем присутствующим передалось напряжение, и все почувствовали неладное.