Масоны из провинции

— А то! Не зря мой дед слыл первым умником в полку! В обратный путь шли не таясь, решили что опасаться нам пока нечего. На самом деле, после нашего вторжения на болота, среди бандитов прошел слух, что император прислал войска, для их устранения. Как бы там ни было, а я спешил к хижине Никиты. «Я думал что ты не доехал.»- так вот он меня встречал, но мне все равно было приятно слышать его голос. А девочки! За это время они отъелись, появились щечки, похожие на яблочки наливные и перестали походить на пуганых мышей, стали настоящими красавицами! Дом в городе был у меня большой, места хватило всем, Одарка, Катерина, Софья и Галина, Никита с Серой, а потом я подобрал на городской площади одного попрошайку. Как его зовут сказать он не мог, когда разбойники сожгли его деревню, всех перерезали, а ему, ради забавы вырезали язык, и бросили помирать, а он выжил. Мы назвали его Максимом. Такой гурьбой дом быстро справили, зажили как семья. Надо ли говорить что мой подкуп пришелся по вкусу этим бездельникам! Ну-да мне было не жалко, я понимал что таким образом я покупаю себе привилегии. Колосов, после такого подношения, сразу направил прошение в Тобольск, капитана мне хлопотал. Я решил что сидеть в городе сиднем не имеет смысла, отдохнув недельку, я собрал своих коршунов. — он усмехнулся этому слову. — Ни начальник штаба генерал Озерский, ни градоначальник не имели ровным счетом ничего против моих планов, и я решил что пора положить край бесчинствам. Ко мне в отряд напросились еще люди, но я устроил жесткий отбор, так что, вместе с прежним составом, у меня была сотня человек. Но какая это была сотня! Дьяволы! Сибирские черти! Я их научил! Какие там караулы кремлевские, мои могли за ночь не то что Томск, Москву взять могли! — видно было что генерала распирает гордость за своих подчиненных. — Конечно была в этом небольшая хитрость, всякие микстурки и прочее. В общем, повесили Брагу на площади, и в ту-же ночь я вышел в свой поход. Спустя месяц в ста верстах от города ни одного бандита не встретить, мы как ищейки на лисьей охоте, выслеживали добычу и рвали ее на куски. Мне казалось что я мстил, мстил за предательство бывшей жены, за ее смерть, за тех пятьдесят хлопцев, которые по моей вине навеки остались в этих проклятых болотах. Пришло мое назначение, я стал капитаном, но особо ничего не изменилось, только жалование. Слухи о моих успехах быстро разнеслись, сам губернатор Тобольска призвал мою сотню, мы и тот край избавили от напасти. Император прислал повеление, приказывал развить добычу золота в тех краях. Узнав что там снова безопасно, в губернию поехали люди, наш город начал быстро развиваться, окрестности обросли деревнями, на полях торчали хатки хуторов. Здесь нужно сказать, что мы тоже далеко не святыми были. Во-первых, разоряя разбойничьи гнезда, весь их скарб мы забирали себе, делились лишь с городовым да Озерским, кормили их с руки, так сказать. Во-вторых, грабили мы и тех, кто был связан с бандитами, перекупщиков, шинкарей, деревенских старост, да много кто им содействовал, наводил и сообщал кого можно ограбить, у кого и чем можно разжиться, перекупали награбленное. Город рос, и вскоре получил статус губернии, к тому времени уже и разбойников не осталось в округе. Меня с хлопцами несколько раз отправляли к соседям, усмиряли там бунты, расправлялись с разбойничьими шайками. Моя сотня считалась приоритетной, лучшее снабжение, Михайлов получил лейтенанта. Но и без того все мои солдаты были достаточно богатыми людьми, правда старались этим не щеголять. Четыре человека! Четыре человека я потерял за все время, и только по причине их личной глупости! Девочки, росли и стали настоящими красавицами! К сожалению Никита тоже не молодел. — Алексей Николаевич тяжко вздохнул и продолжил. — Задумал в то время наш император в войны играть, вот меня, с моими орлами, и отправили в Туркестан. Три года мы мотались по степям под командованием генерала Трофимова. Хороший был человек, толковый, без дури в голове. Схлопотал я там себе пулю, — мужчина оголил правую грудь, там розовел шрам. — выжил. Трофимову приказ пришел, давай в Томск, генерал-губернатором будешь. Вот он и решил меня с моими орлами на родину возвратить. Дома меня ждали следующие новости, Озерского с позором лишили чинов, проворовался по крупному, Колосову ума хватило убраться раньше, забежал аж за Уральский хребет, трус несчастный. В городе во всю трудилась тайная служба. А как иначе? Золото текло рекой. Ну мне с хлопцами боятся было нечего, на нас нарыть разве черт мог, да и то, не без помощи. К тому-же половину моих ребят тайные к себе позвали, во главе с Михайловым, ну да я отпустил. Другая половина в личную гвардию Трофимову, а мне, а мне генеральские погоны вручили, и начальником штаба губернии поставили. Но не все так хорошо было, три дня я не успел, похоронили Никиту, вместе с Серой, как нашли их вместе, так и закопали. — голос мужчины сел, он проглотил ком, перевел дух и продолжил. — Максима я в архив переписчиком пристроил, там особо говорить ни с кем не нужно, а грамоте я его еще раньше выучил, через год они с Одаркой венчались. Катерина вышла за старшего сына Трофимова, Софья за одного богатого дельца. Быстро все разъехались, Максим с Одаркой остались, да потом переехали от меня. — генерал грустно усмехнулся. — Как тогда, одним часом я лишился всех. Работа в штабе была не пыльной, карты, чай, преферанс, коньяк, все скоро так опротивело! — он поморщился. — Промотал я по болотам и степям свои лучшие годы, ради прихотей людей, которые и не были там ни разу. Опыт, это хорошо, но хорошо только тогда, когда есть возможность им пользоваться, в остальном он хорош только байки травить, детям на забаву. От себя меня Трофимов не отпускал, так что о походах или командировках на фронт и слова не было. Опиум, курили это проклятое зелье! Да только хуже все было. Тошно мне стало Сереж, тесно. В Петербурге, в определенных кругах, обо мне была слава, и вот, Трофимов повез меня в столицу, на прием. Я, выросший в диких краях, из всего высшего света видел лишь солнечный, и к Его Святейшеству! Да, все не так сталося як гадалося, нас было человек сто, может больше, я императора только издали видел, а спустя час он и вовсе покинул мероприятие, а я получил, — Алексей Николаевич достал из внутреннего кармана кителя блестящий револьвер, с ослепительно белой рукоятью из слоновой кости. — хорошая вещь, надежный. В Томск я не вернулся, Максим выслал мне мои деньги, я промотал их в Петербурге целую гору! Я пил запоями, прошелся по всем притонам, злачным местам и публичным домам, я курил опиум и черт знает еще что, перепил все что можно выпить, а женщинам и счету не могу свести! А боль становилась все сильней. Болела не рана, болела пустота внутри меня, черная полость, она ныла и пекла, и я не знал как ее успокоить. Там, по кабакам и трактирам, я и встретил группу знакомых мне людей, Прапорщик Лусов, этот служил при Трофимове.