Масорка

Все это заявитель сообщил начальнику полиции, чтобы тот уведомил об этом его превосходительство как об исполнении им, Кордовой, его обязанностей как защитника священных интересов федерации, присовокупив, что во всем этом деле он особенно заботился о том, чтобы действовать во всем сообща с доном Хуанито Росасом, сыном его превосходительства, и согласно его совету.

Подписал в Буэнос-Айресе 3-го мая 1840 г.

Хуан Кордова

Закончив чтение этой бумаги, начальник полиции тотчас же сложил ее и сказал:

— Вследствие этого заявления я и получил от вашего превосходительства те приказания, которые я должен был передать Кордове, с тем чтобы он сговорился с командиром Китиньо.

— Когда вы вновь видели Кордову?

— Сегодня в восемь часов утра.

— Не говорил он вам о том, известны ли ему имена товарищей Пальмеро?

— До сегодняшнего утра он не знал ни одного имени.

— Не произошло ли чего-либо особенного в этом деле?

— Кажется, одному из унитариев удалось скрыться, судя по словам тех людей, которые сопровождали повозку.

— Да, сеньор! Один из них скрылся, и вы должны помочь мне разыскать его.

— Я надеюсь, что это нам удастся.

— Да, сеньор, без сомнения, потому что если рука правительства коснулась какого-нибудь унитария, то весьма важно, чтобы он впоследствии не мог сказать, что рука эта не могла удержать его.

— Ваше превосходительство совершенно правы.

— Я знаю, что я прав, тем более что я слышал, будто этот унитарий долго сражался и, что еще хуже, будто неожиданно к нему пришла помощь, — подобного явления не должно быть, я этого не хочу. Наша родина всегда была анархией, потому что каждый, кому только вздумается, подымал свою саблю против правительства. Горе вам и горе всем федералистам, если я допущу, чтобы унитарий смели противиться вам, когда вы исполняете мои приказания!

— Это совершенно небывалый случай! — заметил дон Бернардо, вполне понимая всю важность в будущем рассуждений Росаса.

Да, это совершенно небывалый случай! И именно потому-то на него и следует обратить особое внимание, — да, подобный случай еще небывалый, но он вскоре сделается заурядным, если не положить сейчас конец таким явлениям.

— Ведь Кордова был с ними и, следовательно, должен знать того, кто скрылся.

— Вот этого-то мы и не знаем.

— Я сейчас же пошлю за ним.

— Не трудись, другой уже отправился разыскивать его, и сегодня поутру вы будете знать, знает ли Кордова того беглеца, которым я интересуюсь. Как в том, так и в другом случае вы примете надлежащие меры для розыска этого унитария.

— Не теряя ни минуты, ваше превосходительство!

— Скажите, если Кордова не знает имени того унитария, — что вы намерены делать?

— Я отдам приказание моим комиссарам и главным агентам тайной полиции, чтобы они усилили бдительность надзора в своих подчиненных, для того чтобы выследить и завладеть…

— Унитариям в Буэнос-Айресе! Довольно забавно! — прервал Росас с насмешливой улыбкой, заставившей побледнеть злополучного начальника полиции. — Э-э… будьте спокойны, вы даже не знаете, сколько этих унитариев в Буэнос-Айресе.

— Их должно быть…

— Вполне достаточно, чтобы погубить и вас, и всех федералистов, если бы только я не работал за вас всех и не исполнял сам обязанности начальника полиции.

— Сеньор, я делаю все, что только могу.

— Весьма возможно, что вы делаете все, что вы можете, но далеко не все, что вы должны были бы делать, и это я могу доказать вам сейчас же. Вы собираетесь разыскивать одного какого-то унитария в целом городе унитариев — точно ячменное зерно, а вместе с тем вы у себя в кармане носите, если не имя этого унитария, то уж во всяком случае верное средство узнать его.

— Честью могу уверить ваше превосходительство, что я не понимаю…

— Вот потому-то я и говорю, что мне приходится все делать самому и всему вас учить! От кого Кордова узнал о намерении дикого унитария Пальмеро, бежать?

— От служанки этого самого Пальмеро, как гласит заявление.

— От служанки дикого унитария Пальмеро, дон Бернардо Викторика! — поправил его Росас.

— Простите меня, ради Бога, ваше превосходительство. Росас поморщился и продолжал:

— Сеньор, с кем должен был отплыть тот унитарий, который скрылся?

— С диким унитарием Пальмеро и его товарищами.

— Прекрасно! Ну, а как вы полагаете, этот унитарий Пальмеро набирал себе товарищей, с которыми намеревался бежать, прямо с улицы?

— Нет, я, конечно, этого не думаю, превосходнейший сеньор.

— Если так, то значит, эти товарищи были его друзья.

— Действительно, так оно должно было быть! — сказал дон Бернардо, начиная соображать, к чему клонит Ресторадор.

— А если они были его друзьями, то, вероятно, бывали у него в доме, не так ли?

— Без сомнения!