Массандрагора. Взломщики

– «Ускоренно»… Это же базовые аксиомы выживания в парамирах, чувак! Не все они, знаешь ли, одинаково полезны… А если научно, то по степени проникновения посвятов в государственные структуры вселенные делятся на несколько категорий. Если в рядах силовых структур мира имеются свои люди и там относительно спокойно, значит, из жестокой передряги тебя вытащат… вероятнее всего. Надо только знать к кому обратиться, какой пароль сказать или чего показать, чтобы тебя чекером проверили и спасли. В общем, это безопасные в этом смысле миры. В других похуже, и там можно надолго застрять – это средние по паршивости миры. А в-третьих – полная задница, действуешь на свой страх и риск – без подготовки вмиг проколешься, и вздернут тебя через пару часов на виселице. Или в лучшем случае в психушку засадят – навечно. Официально туда просто так никто тебя не пропустит, с контролируемых посвятами станций, конечно. Но контрольных пунктов не так уж и много – по сравнению с остальными выходами, где лазят всякие сталкеры да прочие преступные элементы… В общем, делай то, что тебе говорят старшие товарищи, и авось доживешь до пенсии. Она у нас в девяносто пять, кстати. Ты в курсе? Это потому что медицина хорошая. Эксплуатируют, сволочи, по полной…

Пашка внимательно слушал его. Насколько все-таки сложная эта посвятовская Мультивселенная! Проколоться на всякой чепухе в чужом мире действительно очень просто.

– Наших людей около станций обычно много, – объяснял Дрозофил, – но они чаще всего косят под бомжей, продавцов всякой зелени или разносчиков рекламы – видел, бегают такие, назойливые? Ну вот. Как ни странно, но все эти товарищи обычно меньше всего привлекают внимание окружающих, а потому могут следить за посвятовским порядком, быть связными, спецагентами, аналитиками, ну и всякое такое…

Они дошли до дыры в стене и пролезли в нее, оказавшись на кривой грязной улочке. Прямо напротив стоял покосившийся магазинчик с надписью: «Соки-Воды».

– Ну вот, короче, – с удовлетворением сказал Дрозофил, – нам сюда. Доверять можно только Маньке, толстая такая, высокая, лет двадцать пять, с бородавкой на носу, и Гильмеш, вроде как таджичка, а может, и узбечка, я не знаю точно. В общем, маленькая, лет сорок пять, всегда с двумя косичками ходит, в тюбетейке. Хозяин магазина тоже наш человек, Аслан, но он там не часто сидит. Остальные – непосвяты, с ними не болтай. Тебя девчонки со временем запомнят, но могут изредка перепроверять чекером. Мало ли…

– Понял. – Соломон огляделся: ухабистая грунтовая дорога – с одной стороны бесконечный забор, с другой – какие-то производственные здания, голые грязные деревья… Вдалеке, пошатываясь, брел пьяный. Хакер зябко передернул плечами: чуть ли не насквозь уже промок.

Они зашли в магазин: маленькое квадратное помещение, две полупустые тоскливые витрины с лежалым сыром и колбасой подозрительного вида. У стены – витрина с пивом и плакат с призывом вовремя оплачивать счета ЖКХ. В углу уткнулся в свой телефон подозрительный тип, а за прилавком, по всей видимости, стояла Манька.

– Водка есть?.. – прохрипел Дрозофил, изображая уже не вполне трезвого гражданина.

– А что? – не спеша разлепила пухлые губы Манька. Они были по́шло ярко-алыми – помады на них продавщица явно не пожалела, так же как и подвести глаза жгуче-черной краской не забыла. «Образ такой, наверное, – решил Соломон и тут же съязвил сам себе: – А так наверняка два высших образования, пять побед на конкурсе шекспировских чтений, электронщик высшей категории и стреляет из лазерного лука на уровне олимпийского чемпиона».

– Водочки бы мне, сестричка, – проникновенно произнес Дрозофил. Шатаясь, он приблизился к ней и облокотился о прилавок, мол, еще чуть-чуть – и упадет. – Очень надо. Не то пересохну як тростиночка в долине Смерти. Ну же, милая!..

– Ладно… – проворчала продавщица. – Сколько вам? – Она подозрительно покосилась на Соломона.

– Пять бутылочек; правда, брат? – Дрозофил, покачивая головой, посмотрел на Соломона.

– Угу, – проухал тот, опасаясь даже слово сказать.

– Сво-о-ой человек, – протянул летчик, – молодой да зеленый, но дело свое знает!..

Видимо, это была кодовая фраза. Манька медленно кивнула и подошла к одиноко стоявшему холодильнику.

– С налогом выйдет семьсот тридцать два рубля восемнадцать копеек, – помедлив, сообщила она и начала доставать бутылки с овальными коричневыми этикетками, на которых было гордо написано: «Русь-Матушка». «Интересно, – думал Соломон, – а в моем мире эта водка существует? Правда, цена уж больно низкая. Наверное, для посвятов скидки… Или тут кризиса еще не было?»

– Это мы легко, красавица, семьсот рубликов-то, – кивнул Дрозофил и достал кошелек, – нашкребем кое-как, наликом. – Он красноречиво посмотрел на Соломона, и тот понял: что-то идет не по плану, но не подал виду, на всякий случай напрягшись.

Дрозофил отдал деньги, сунул пакет с водкой Павлу, и они вышли.

– Идем скорее, – уже нормальным языком сказал летчик.

– Что-то не так? – спросил Соломон.