Массандрагора

– Я не поняла, че такое?.. – потрясенно уставилась она на Проводника. – Вы уже тут? А почему вы чистый? А?

Проводник, улыбаясь, пожал плечами и захрустел сушкой. Человек за конторкой нахмурился:

– А действительно, что тут происходит? Почему они такие грязные? Фу ты, черт…

– Мы ползли по мерзкой, вонючей норе, и это он нам приказал! – сказала Тамара, обвиняюще выставив палец в сторону Проводника.

Майор с Рэдом, стоявшие в дверях, прыснули.

– Так, Рэд, Блинов, что это такое?! – хлопнул ладонью по столу «конторский». – Вы что, через семьсот тридцатую их протащили?! Я не понял!

– Так точно, командир, – откозырял Рэд. – А ты подумай почему. Тебя же предупреждали. Блин позвонил – говорит, принимай голубчиков. Ну, мы и приняли…

– Вот что – вон отсюда! – рявкнул начальник. – Устроили тут бардак, понимаешь ли…

Рэд с Майором исчезли, хлопнув дверью.

– Блинов, а с тобой я потом отдельно поговорю. – Начальник погрозил Проводнику кулаком. Тот не ответил, шумно отхлебывая чай. – А ты, Паша, чего ж? Почему допустил все это? Ну ты же не новичок! Ты же знал об этом! Зачем вы туда полезли? Это же у этих шалопаев ритуал посвящения новеньких… Эх!

– Мы… я… не знал, я не помню… – забормотал Пашка, растерянно оглянувшись на девушек, надувших от обиды губы. – Амнезия…

– Ага, амнезия, значит? – Начальник снова забарабанил пальцами, а потом достал из стола маленькую коробочку. Знакомая штука! Он направил ее на Пашку и нажал кнопку – зажглась зеленая лампочка. – Ладно, разберемся, «ху из ху». А пока – марш в душ! От вас разит, как от… Помнишь хоть, где душевая?

– Нет, – честно ответил Пашка.

– Пойдемте, – со вздохом сказал командир и вышел из-за стола. – Меня зовут Гордеев, Андрей Юрьевич. Командир этих бездельников. В общем, сначала вымойтесь, а потом ко мне на совещание.

Раздевалка была пустой и холодной. Пашка стащил с себя вонючую, влажную одежду и прошел в душевую, по пути прихватив обрезок валявшейся под лавкой трубы. Пусть только сунутся к нему! От этих весельчаков можно было ожидать все что угодно.

Но никто не сунулся. Он нашел пару маленьких обмылков и создал с их помощью просто гору белоснежной пены. Хорошенько попарившись, Пашка немного побалдел под сильной струей горячей воды и в конце концов снова почувствовал себя человеком. Он вернулся в раздевалку и увидел там Бермана, что-то довольно напевающего себе под нос, снимая одежду.

– Паша, друг! – заметив его, широко улыбнулся Михаил. – Сколько лет, сколько зим!

– Много, – уклончиво ухмыльнулся Пашка, осторожно обнимаясь с этим огромным медведем. Он был очень рад, что встретил Бермана – тот один пока внушал ему доверие и даже душевный покой. – Здрасте.

– Извини, запачкаю тебя – только что со смены…. Э… да что ты опять заладил: «здрасте», «здрасте»! Неужто правда что-то случилось, а?

– В общем, да. Мне бы поговорить…

– Поговорим. Нальем по сто пятьдесят – и поговорим! Я тут на днях грибочков классных достал…

– Да не, я серьезно! Сейчас!

– Да-да, без проблем, я тогда мигом. Скоро, кстати, Кассиус приедет, совещание будет. Ты готов?

– Не уверен: об этом-то и речь, – затараторил Пашка. – Мне нужно кое-что рассказать тебе, до совещания! Это важно.

– До совещания, говоришь? – Берман взглянул на него исподлобья. – Ладно, время у нас пока есть – быстренько прополощусь и поговорим. Как говорится, одно яйцо здесь – другое там. Тебя, кстати, Станнум очень домогается…

– А что ему надо?

– Ему? Хм… А ты где это лазил, брат? Твою одежду словно из задницы вынули…

– А я там и был. По семьсот тридцатой лазил.

– Где-где? Не понял… По семьсот тридцатой? И что ты там делал, если не секрет?

– Да Рэд с этим Проводником… который Блинов, пошутили.

– Хм… Забавно. Вон в том белом шкафу возьми обновку. – Берман покачал головой и, взяв тазик, скрылся в душевой.

В шкафу Пашка обнаружил разнообразные комбинезоны, джинсы, футболки, рубашки и носки. Было и что-то вроде кроссовок и туфель. Почти все – уже ношеное, хотя и чистое. Не без труда подобрав себе обновку, он вышел в пустынный коридор. Девушки все еще мылись. «Ну, это они надолго», – подумал он, сел на стул и начал думать, как ему рассказать Берману о том, кем он является. Да так рассказать, чтобы его не начали снова принимать за идиота или даже дезертира, коим, по-видимому, и являлся его параллоид.

Так прошло минут десять, а потом в коридор кто-то зашел. Пашка поднял голову и увидел девушку. Среднего роста, крепкая, но с прекрасной фигурой, смуглая, с каштановыми волосами, убранными в мощный хвост, высоким лбом, большими темными глазами с поволокой, четко очерченными бровями и несколько широкими скулами. В ней было что-то ближневосточное. И дерзкое, даже немного агрессивное. Но больше всего Пашку поразили ее большие и чувственные губы, четко очерченные, одновременно мягкие и строгие.