Массажист

Переход на оседлый образ жизни давался ему нелегко. Он мог, если не светило халявного угощения, голодать и сутки, и двое суток – но это было его нормальным дорожным режимом. Потом обязательно подворачивался чей-то теплый дом, бутерброды, чай или же, как у Сэнсея, вообще трехразовое питание. Человек, имеющий свое жилище, должен регулярно пополнять запасы продовольствия – это стало для Н. неприятным открытием. Другое открытие – что никто больше не выдаст ему свои старые, но чистые трусы, так что заношенные можно будет спокойно свернуть тугим комком и выкинуть в мусорник. Конечно же мать учила Н. стирать мужское бельишко, но когда это было?

Впервые в жизни Н. пошел в хозяйственный магазин покупать стиральный порошок.

Ему было немного грустно – он знал, что полет над просторами Российской империи кончен. Он выбрал Соледад – вернее сказать, тот путь по твердой земле, который должен привести к Соледад. Свернуть уже не мог.

До сей поры он сам себя считал красивым мальчиком, общим любимцем (тех, кто смотрел на него косо, Н. не учитывал), крылатым разгильдяем, всегда готовым на любую авантюру. Соледад, не говоря вслух никаких многозначительных слов, объяснила ему, что видит в нем мужчину. Это было как вторая инициация. Ему пока что не слишком нравилось быть мужчиной. Но он очень старался.

Он знал, что необходим этой женщине именно таким – способным о ней позаботиться. Она нуждалась в надежной и непоколебимой мужской любви, а он был готов дать ей эту любовь, исцелить ее любовью от всех ранок и царапинок, без которых невозможно дожить женщине до тридцати лет.

На третью неделю своего подвального житья (уже была повешена в проеме занавеска и на столе стояли две тарелки, уже была натянута над лохматой горячей трубой веревка для сушки белья, уже лежала в общем холодильнике его личная запрессовка колбасы) Н. шел ночью проверить второй подвал.

Он шел и думал, что все складывается неплохо. Продавщица Лида была в восторге от его удивительных рук – а и всего-то ничего потребовалось, чтобы избавить ее от головокружений, обычные приемы мануалки, только выполненные очень бережно, деликатно, едва прикасаясь к ее шее и подбородку. Потом Н. показал Лиде простенькие растяжки, которые следовало делать самостоятельно, чтобы шея не каменела и полная кислорода кровь свободно взлетала по сосудам в мозг. Именно так он объяснил ей свершившееся чудо, но она не поверила, она в свое время насмотрелась телепередач про экстрасенсов и мечтала увидеть живьем хоть одного. Жизнь продавщицы в подвальном магазине небогата событиями, и потому Н. стал для Лиды настоящим подарком – она всем про него рассказывала, а ее с интересом слушали. В результате он приобрел двух клиенток и наклюнулась еще третья.

Правда, учеба, о которой говорила Соледад, оставалась за гранью возможного, но, с другой стороны, кто же поступает в медучилище посреди зимы? Время еще было, и Н. с веселым ужасом подумал, что не миновать ему садиться за школьные учебники. Опять же ближе к весне можно будет позвонить Сэнсею – тот как раз с медиками часто общается, глядишь, чего путного подскажет.

Размышляя об отдаленном будущем, что с ним бывало крайне редко, Н. подошел к перекрестку. Его обогнала машина, разбрасывавшая песок. Смысла в этом было немного – падал снег. Но несколько минут улица была хорошей, нескользкой.

Время было такое, что даже поздние лихачи – и те куда-то запропали. Мороз разогнал по домам всех, но двое, что вышли на другой стороне улицы из-за угла, его не замечали. Они разговаривали, красиво взмахивая руками. Н. даже остановился, глядя на них, – это не было знакомой ему азбукой глухонемых, но какой-то смысл в движениях имелся, они складывались во фразы.

Двое спорили. Руки девушки на чем-то настаивали, руки юноши возражали и отвергали. Н. залюбовался парой – они вели спор о Красоте. Наконец дошло до самого сильного аргумента.

Юноша выбежал на середину улицы и стал танцевать. Он прошелся по дуге легкими прядающими прыжками; раскинутые руки несли его, ловкие ноги разлетались и смыкались то справа, то слева; наконец он завершил свой монолог великолепными пируэтами и встал, запрокинув голову, обнимая руками вселенную.

И грянул долго сдерживаемый небом снегопад!

Н. глядел вслед уходящим влюбленным и улыбался. Их поцелуй на морозе разбудил в нем смешную зависть. Потом он вышел на улицу сам. Он тоже хотел танцевать о любви.

Тонкий слой песка уже скрылся под снегом, но его это мало беспокоило. Следя за артистом, Н. видел те точки, откуда был возможен настоящий взлет, но не случился – то ли из осторожности, то ли от неумения, а скорее всего, он был этой паре ни к чему, они ведь на своем языке обозначали спорные моменты танца, не более.