Массажист

– На сцене бы ты так вопила – цены б тебе не было! А ну, выметайся отсюда! Глаза б мои на тебя не глядели!

Маша протянула руку – и в руке у нее оказалась швабра, которая только что висела на крючке в углу. А взгляд сделался такой, что Соледад осенило: задерживаться тут не нужно, это может кончиться сломанными ребрами, палка швабры – из бамбука, а рука у Маши тяжелая.

Соледад быстро глянула на Игоря – Игорь молчал, и это было странно, он же услышал правду, он должен что-то сказать! Но он смотрел на мать, а мать смотрела на него, и до Соледад им, кажется, уже не было дела. Маша только посторонилась, выпуская ее с кухни. И, оказавшись в прихожей, Соледад услышала за спиной:

– Мама, она с ума сошла!

Дурак, сопляк, размазня – так кляла Игоря Соледад, поднимаясь к себе, до пенсии будет вопить «мама!», до пенсии сохранит свою дурацкую девственность! С ума сошла не она – с ума сошел тот, кто решил до смерти быть маменькиным сыночком!

Дома Соледад первым делом взялась за телефон.

– Ну, нашлась пропажа, – сказал Георгий. – Так как же? Он или она?

– Вот по этому поводу я и хочу с тобой встретиться.

– Я через час за тобой заеду.

Час нужно было на что-то употребить. Соледад села к зеркалу. Ее светлые волосы приобрели новый оттенок – серебристый, это было красиво, лицо сделалось крупнее, это ей тоже нравилось, такое лицо прекрасно принимало макияж и не казалось пошлым под слоем грима, а раньше, еще при темных волосах, это было вечной бедой, та же губная помада придавала Соледад какой-то дешевый вид. Нарисовав пронзительный взгляд и гордый изгиб губ уверенной в себе женщины, Соледад через ноги натянула костюмную юбку и надела пиджачок – военизированный, с погончиками, очень элегантный. Удивительно, как много покупок тащат за собой короткая стрижка и новый цвет волос. Темные требовали длинных юбок, расклешенных строгих платьев, светлые, наоборот, нуждались в коротких прямых юбках, а под пиджачком на Соледад был только лифчик, чуть-чуть выглядывавший в узкую щель – верхнюю пуговицу она, разумеется, не застегнула.

Оставалось время, чтобы проверить почту. Соледад включила компьютер, залезла в свой ящик и увидела колонку писем. Все они были от одного человека. И все содержали – это она знала точно! – одну-единственную фразу. Видеть эту фразу у нее не было ни малейшего желания. Ей даже было стыдно, что она вызывает у какого-то бродяжки нелепые чувства. Пометив письма, Соледад все их разом погасила.

– Ты хорошо выглядишь, – сказал Георгий.

– Стараюсь! – отрапортовала она.

– Ну так как же?

– Я хочу видеть это.

– Правильно. Собирайся.

– Прямо сейчас?

– Почему бы нет?

– Хорошо. Это надолго? А то у меня завтра встреча в филармонии.

– Ты можешь ее перенести на пару дней?

– Конечно, могу.

– Ну, звони.

Соледад позвонила директору и сказала почти чистую правду – назвала город, куда ей нужно съездить по внезапно обострившимся семейным делам. Директор, умный дяденька, попросил ее отвезти в тот город папочку с документами и передать на телестудии из рук в руки. Соледад, разумеется, согласилась. Такой ценой она купила немного свободы от Маши и ее претензий, а когда вернется, как-нибудь все образуется.

Дальше все понеслось стремительно. Пока Соледад говорила с директором, Георгий тоже кому-то звонил, о чем-то уславливался. Потом он подождал, пока Соледад соберет дорожную сумку, и повез ее в аэропорт. На последний рейс в нужный им город как раз были свободные места.

Все это было похоже на сон своей пунктирностью – Соледад не заметила времени перелета, не заметила и холла гостиницы, куда ее привез Георгий. Она спала как убитая и утром очень удивилась, спустившись в холл – ей казалось, что она тут впервые. Куда делись те два часа, которые она вроде бы провела в кресле, пока Георгий с кем-то созванивался и что-то улаживал, тоже было непонятно. Она села на розовые кожаные подушки и тут же встала, а часы уже показывали полдень.

– Ну вот, осталось потерпеть всего лишь сутки, – сказал Георгий. – Ровно сутки. Давай съездим пообедаем. Я тут знаю хороший ресторанчик.

– Можно…

– Реши, пожалуйста, за эти сутки – он или она. Можно и обоих, но тогда смысл воздаяния теряется совершенно. Если они оба будут парализованы, то их разлучат, каждого будут держать в больничной палате по половому признаку, и выйдет вовсе не то, что ты задумала…

Соледад заметила оговорку. Задумал Георгий, потому что он имел возможность сделать это. А Соледад согласилась. Но теперь пререкаться не имело смысла – важен результат.

– Где это будет? – спросила она.