Массажист

– Хорошо, прощаю, – оторвалась я от его губ и заглянула в смеющиеся глаза. – Отпусти меня и скажи уже, кто ты на самом деле.

Заметила, как по лицу Никиты промелькнула едва уловимая тень, но уже в следующий момент он мне снова лучезарно улыбнулся.

– Тренер. Готовлю из пацанов великих спортсменов.

Почему-то ответ его меня не удивил. Вот на тренера он точно походил. Да и друг его тоже был тренером, насколько знала от Лены.

– А чем они у тебя занимаются?

– Легкой атлетикой. И пошли уже куда-нибудь?.. – крепко взял он меня за руку.

Не знаю почему, но его эта манера мне нравилась. Может быть, приятно было почувствовать себя маленькой и под защитой более сильного, когда моя рука вот так вот покоилась в его большой и теплой. Как бы там ни было, но отнимать свою я не стала.

– Суши любишь? – посмотрела на Никиту снизу-верх. Все же, он был значительно выше меня – настоящий гигант. А теперь я знала, что и легкоатлет.

– Не то чтобы… но изредка ем, – ответил Никита.

– Ну тогда, может, посидим в суше-баре? Раз уж дети не захотели нам составить компанию? Да и ехать никуда не хочется.

Мне правда не хотелось никуда уходить из торгового центра, который неожиданно в эти вечерние часы стал казаться мне по-домашнему уютным. Догадывалась, что таким его делает присутствие этого мужчины, под чье колдовское воздействие я попадала все сильнее. Но мне было так хорошо, что ничего менять не хотелось. И вместе с Никитой мы отправились в суше-бар.

– Закажи мне что-нибудь на свой вкус, – попросил Никита, когда нам принесли меню.

В баре играла приятная восточная музыка, и народу было не очень много. Мы выбрали столик на двоих, и тут же подбежала официантка в кимоно.

– С семгой или угрем? – уточнила я. – Или ты предпочитаешь вегетарианские?

– Ничего не имею против рыбы.

– Как насчет горячих роллов? Мне нравится, как их тут готовят. Корочка такая хрустящая.

– Ты так говоришь, что я уже готов съесть любые. С таким аппетитом!.. – рассмеялся Никита.

Я заказала нам сборную тарелку из четырех видов роллов и по банановому коктейлю. Обслужили нас тоже на удивление быстро. Не иначе, как сегодня был наш с Никитой вечер.

Кажется, говорят, что даже думать нельзя лишнего, чтобы не сглазить. А может, и не говорят, и я сама так решила. Но как только я подумала, что сегодняшний вечер в любимом баре с интересным мужчиной один из самых приятных в моей жизни, как началось светопреставление.

Сначала у Никиты припухли губы, а сам он начал почесывать лицо. Но уже через пять минут он перестал быть самим собой, а лицо его превратилось во что-то невероятное, словно он мутировал на глазах.

Дальше помню местами, потому что испугалась я за него ужасно, особенно когда заметила признаки удушья. К тому времени по моей сигнальной тревоге, что истерично прозвучала на весь бар, официанты вызвали скорую. Никита старался храбриться и говорил мне, что ничего страшного, я же была близка к потере сознания. Ужасно боялась за него – за его жизнь.

Оказывается, у него аллергия на орехи. Не знаю, были ли в каких-то роллах орехи, но возможно и на кунжутное семя, которого было навалом во всех, у него тоже аллергия.

Скорая приехала быстро и сразу же медсестра вколола Никите антигистаминный препарат. Дышать ему стало легче, но отек не спадал.

Пришлось нагло соврать, что являюсь его невестой, чтобы мне разрешили поехать вместе с ними в больницу.

В приемном покое нам пришлось столкнуться с вечной бюрократией и бесконечным заполнением документов. А потом нас передали медсестре и велели отправляться в токсикологическое отделение.

А в лифте с нами случился инцидент, который иначе, как жизненной иронией или анекдотом и не назовешь. Как уж получилось, что медсестре не сказали, куда нас везти, не знаю, но в лифте она сочувственно посмотрела на меня и поинтересовалась:

– Девушка, вас с каким предварительным диагнозом приняли? В какое отделение направили?

Я потеряла дар речи, только и могла, что таращиться на нее. Ну да, я испугалась, но неужели выгляжу настолько плохо? И в этот момент Никита произнес:

– А я, по-вашему, таким родился?

Его лицо все еще было ужасно опухшее. На себя он не был похож. Я даже старалась смотреть на него как можно реже, чтобы он не читал в моих глазах сочувствие. И тут мы с медсестрой посмотрели на него одновременно. А следом со мной случилась истерика. Все оставшееся время, пока Никиту оформляли в отдельную палату, я тихонько смеялась и смахивала с глаз слезы.

– Кавалер из меня никудышный, – усмехнулся Никита, когда мы уже находились одни в его палате, и его приковали к койке капельницей. – Не понос, так золотуха…

Врач настоял, чтобы Никита остался в больнице на ночь. Ему пришлось уступить, но даже не врачу, а больше мне. Я все еще не отошла от шока и не перестала бояться. Пришлось даже пригрозить, что если уйдет сейчас, то ни о каких следующих свиданиях не может быть и речи. Только тогда он согласился.