Масштаб. Универсальные законы роста, инноваций, устойчивости и темпов жизни организмов, городов, экономических систем и компаний

Говоря о социально-экономической динамике городов, также можно спросить, что именно оптимизируется – и оптимизируется ли хоть что-нибудь – в городских социальных сетях. На этот вопрос трудно ответить определенно, и многие ученые пытались косвенно рассматривать его с разных точек зрения[119]. Если считать город большим проводником социальных взаимодействий или большим инкубатором материальных ценностей и инноваций, естественно предположить, что его структура и динамика развивались таким образом, чтобы максимизировать социальный капитал путем оптимизации взаимосвязанности отдельных людей. Из этого следует, что социальные сети и вся социальная ткань городов и городских систем – определяющая, кто с кем связан, каким количеством информации они обмениваются и какова природа структуры их групп – в конечном счете обусловлены ненасытным аппетитом отдельных лиц, мелких компаний и крупных корпораций, постоянно желающих большего. Или, говоря совсем грубо, социально-экономические механизмы, в которых все мы участвуем, питаются в первую очередь жадностью, «желанием большего», как в негативном, так и в позитивном смысле этого слова. Учитывая огромный разброс распределения доходов, наблюдаемый во всех городах мира, и явное стремление большинства из нас получать еще больше, даже имея всего в достатке, нетрудно поверить, что жадность во всех ее проявлениях вносит в социально-экономическую динамику городов немаловажный вклад. Как сказал Махатма Ганди: «Мир достаточно велик, чтобы удовлетворить нужды любого человека, но слишком мал, чтобы удовлетворить людскую жадность».

Жадность – это уничижительное название этого ненасытного желания большего, но у него есть и чрезвычайно важная позитивная сторона. Говоря метафорически, это социальный аналог эволюционного, биологического стремления всех животных, в том числе и человека, к максимизации отношения метаболической мощности к размерам тела. Как мы говорили в главе 3, его можно считать производной формой принципа естественного отбора, лежащей в основе законов аллометрического масштабирования, пронизывающих все области биологии. Распространение концепции выживания наиболее приспособленных на социальную и политическую сферы привело многих мыслителей к вызывающей много споров концепции социального дарвинизма, уходящей корнями в работы Мальтуса. Независимо от того, насколько справедлива эта идея, следует отметить, что политики и обществоведы злоупотребляли ею, искажали и неверно толковали ее самым прискорбным образом и иногда с весьма тяжелыми последствиями, применяя ее для обоснования самых разнообразных радикальных взглядов, от евгеники и расизма до ничем не ограниченного «дикого» капитализма.

Желание большего может касаться далеко не только богатства и материальных ценностей. Это чрезвычайно мощная общественная сила, создающая огромные этические, духовные и психологические проблемы как индивидуального, так и коллективного порядка. Стремление к успеху, будь то в спорте, бизнесе или науке, – пробежать быстрее всех, создать самую передовую компанию или выдвинуть самую глубокую и проницательную идею – является одной из важнейших сил общественной динамики и вносит большой вклад в достижение того необычайно высокого уровня жизни, который повезло иметь многим из нас. В то же время мы ограничиваем свою дикую материалистическую жадность, развивая альтруистическое и филантропическое поведение, встроенное в наши общественно-политические структуры в качестве защиты от нежелательных крайностей.

Изобретение города с его мощным сочетанием экономии на масштабе с инновациями и созданием материальных ценностей породило великие расколы человеческого общества. До возникновения городских сообществ наши нынешние социальные сетевые структуры практически не существовали в своей современной форме. Общество охотников-собирателей было гораздо менее иерархичным и более ориентированным на общественную жизнь, чем наше. Борьба и противоречия между неограниченным индивидуальным самосовершенствованием и заботой о менее удачливых являются важным мотивом всей истории человечества, особенно в течение последних двухсот лет. Тем не менее кажется, что без своекорыстных мотивов наступил бы крах нашей рыночной экономики свободного предпринимательства. Люди, постоянно жаждущие новых машин и новых сотовых телефонов, новых приспособлений и устройств, новой одежды и новых стиральных машин, новых увлечений, новых развлечений и вообще почти всего нового, хотя у них уже есть достаточно этого «всего», являются жизненно важным компонентом созданной нами системы. Такое положение дел может показаться не слишком привлекательным и устраивает не всех, но до сих пор оно вполне устраивало большинство, и, по-видимому, большинство из нас желает, чтобы оно сохранялось и дальше. В последней главе этой книги мы вернемся к вопросу о том, возможно ли это.