Массимо

― Полчаса назад в дом стрелял снайпер.

Он имел в виду наш семейный особняк.

Мое сердце замерло в груди.

― Кто-нибудь…

― Все в порядке. Он использовал пули с взрывчатым веществом, чтобы пробить пуленепробиваемое стекло, но оно выдержало ― по крайней мере, первый выстрел. Когда второй выстрел разнес окно, все уже спрятались.

― В кого он целился?

― В Дарио, естественно. Все могло быть гораздо хуже ― Адриано и Бьянка только что вернулись с пикника, примерно за 20 минут до того, как это случилось. Снайпер мог убить обоих, если бы заметил их. ― Никколо сардонически рассмеялся. ― В типичной манере Адриано, он разозлился из-за стрельбы и сказал, что им надо было уехать на Крит на медовый месяц ― там было бы безопаснее.

У меня по позвоночнику пробежала дрожь.

― А как же снайпер? Вы его ликвидировали?

― Ларс сейчас ищет его с несколькими людьми, и мы проверяем все камеры в поместье. Но, по сути, мы уже залегли на матрасы.

На жаргоне выражение «ложиться на матрасы» означало, что все готовятся к осаде. Оно появилось во время мафиозных войн, когда солдаты семьи перетаскивали все матрасы в доме в центральную комнату.

― Хотя, наверное, в нашем случае мы перебрались в безопасные комнаты, ― пошутил Никколо.

― Видимо, сейчас не самая лучшая идея вернуться домой.

― Примерно так, ― мрачно сказал Никколо. ― Мне также позвонили десять минут назад и сообщили, что твой самолет взорвали.

― Что?!

― Кто-то запустил в ангар гранату с ракетным двигателем. У наемников Фаусто куча дел.

― Они взорвали Гольфстрим?!

Лучия в тревоге оглянулась.

― Они не уничтожили его полностью, но в ближайшее время он не сможет летать. Одно крыло и двигатель уничтожены. К счастью, Пьетро и экипажа не было на борту, когда это случилось.

Пьетро был пилотом нашей семьи.

― Адриано был в бешенстве из-за медового месяца, а теперь Роберто в бешенстве из-за самолета. Сейчас он кричит на страховую компанию, потому что они утверждают, что пункт ― акты войны и терроризма ― не покрывает эту ситуацию. Ну и жизнь. ― Никколо снова рассмеялся, затем стал серьезным. ― К сожалению, это означает, что мы не сможем вывезти тебя из Венеции в ближайшее время. Не раньше, чем я смогу зафрахтовать другой частный самолет… и, честно говоря, я не уверен, что это будет совершенно безопасно. Мы понятия не имеем, кому сейчас можно доверять, и не появятся ли головорезы Фаусто с новой взрывчаткой.

― Хорошо… приятно слышать, ― пробормотал я.

― Мы эвакуируем тебя, как только сможем. А пока делай все необходимое, чтобы оставаться в безопасности и сохранить la Vedova на нашей стороне.

― Понял.

― Позвони, если будут какие-либо изменения.

― Передай всем, что я рад, что с ними все в порядке.

― Обязательно. Береги себя.

Как только я положил трубку, Лучия начала засыпать меня вопросами.

― Что случилось?

― Мой дядя нанял снайпера, чтобы тот попытался убить моего брата. И они взорвали самолет моей семьи.

― У тебя есть самолет?

Я уставился на нее.

― Ты спрашиваешь о самолете, а не о моем брате?

― Если бы с ним что-то случилось, ты бы не сказал «пытались убить моего брата», ― ответила она. ― И ты вообще не стал бы говорить о самолете.

Она была права.

― Так у вас есть самолет? ― повторила она.

― А у тебя нет? ― ехидно спросил я.

Лучия фыркнула.

― Нона не любит путешествовать. ― Затем она стала серьезной. ― У тебя в семье все в порядке?

― Да. На данный момент, во всяком случае.

― Это хорошо…

Это был приятный сдвиг в ее поведении. Она могла быть почти приятной, когда хотела этого.

― Нам нужно позвонить твоей бабушке, ― сказал я.

― Это было бы гораздо проще, если бы какая-то сволочь не выбросила мой телефон за борт, ― с издевкой в голосе произнесла Лучия.

Стервозная паршивка вернулась.

Я бросил на нее взгляд, но не удостоил ее оскорбление ответом.

― Какой номер телефона у твоей бабушки?

― У нее нет телефона. Ее маленькие мафиози дают ей его, если она в нем нуждается.

― Хорошо, как им позвонить?

― Я не знаю. Они все были записаны в моем телефоне… который кто-то выбросил за борт.

Я вздохнул. Мне уже надоела эта игра.

― Неужели у тебя нет никакого способа связаться с ней?

Лучия закатила глаза.

― Есть, конечно. Есть главный номер дома ― тебя соединят.

Она дала мне номер. Я позвонил и сразу же попал на оператора, который выдал мне типовое приветствие.

― Это Массимо Розолини, ― сказал я.

― СОЕДИНИТЕ ЕГО С НОНОЙ! ― крикнула Лучия во всю мощь своих легких.

Я уставился на нее. Она только мило улыбнулась в ответ.

Оператор, видимо, узнал голос Лучии, потому что сказал:

― Пожалуйста, подождите.

Примерно через десять секунд я услышал голос la Vedova.

― Синьор Розолини?

― Синьора, ― поприветствовал я ее.

― Моя внучка с тобой?

В ее голосе слышалось беспокойство.

― Да, мы в безопасности. Мы недалеко от…

― Не говори мне ― я не хочу знать, ― перебила она. ― У стен есть уши.

Умно. Если в ее организации было несколько предателей, то один из них мог прослушивать телефоны.

― О перестрелке в Ca' Foscari говорят по всем каналам, ― продолжила она. ― Я боялась, что…

Она запнулась. Не было необходимости заканчивать фразу.