Массовая культура 08.05.2008

В журнале «Русский репортер» недавно опубликовали оптимистическое исследование - характеристику «новой молодежи». Авторы определили новое поколение как равнодушное к карьере, равнодушное к консьюмеризму и - о счастье! - отвергающее ценности массовой культуры. Богу бы в уши эти слова! Одна деталь: изучению подверглась молодежь «блогосферы» - авторы сетевых дневников, их обозвали «трендсеттерами». Но если эти чудесные юноши и девушки и в самом деле «задают тренд», то кто же тогда танцует в партерах, скупает тиражи глянца, разоряет родителей на тряпочки и «кремА» (люблю это слово, Ксюша Собчак так говорит), «колбасится» в Гоа и на Ибице, горбатится за алую машинку в кредит, обеспечивает аудиторию «Дому-2» и покупает лицензионные диски какой-нибудь, господи боже, Валерии. Нет, голосующее рублем большинство знать не знает своих трендсеттеров и в авторитетах держит лиц из телевизора, а не видных писателей Живого Журнала. Даже при желании прикоснуться к модному антибуржуазному дискурсу, боюсь, многие из них не поймут половины слов. (Давеча один главред мужского глянца, бывший историк, попытался в своем блоге постулировать новую моду на «идеалы» и «роскошный минимализм». И попал под лошадь: интеллектуалы («задроты», по его выражению) простебали его по самое не могу, наиздевались всласть, а мажорные вахлаки хоть и одобрили, но так и не поняли, о чем речь. Горька судьба поэтов всех времен, тяжеле всех судьба казнит гламурных.)

Но представить себе, что и твоя деточка окажется в этом сообществе, - как-то совсем печально. Совсем невыносимо.

V.

Конструктивное родительское отношение к попсе исключает только одну реакцию: возмущение. Все можно - гневаться нельзя; тем более исключено прямое морализаторство. Если не терять отчаяния, то из террора попсы можно извлечь определенную педагогическую благодать.

Во-первых, попса может поработать полигоном для опытов поощряемого злоязычия. Всякий родитель рано или поздно сталкивается с необходимостью воспитывать у ребенка то, что называется «критическим отношением к жизни», а это, в свою очередь, довольно-таки сложно без бытовых практик злословия - при известном дефиците поводов. Но много ли в повседневной жизни субъектов пошлости, не вызывающих хоть какого-нибудь сострадания; достаточно ли в ней подлинно дурного, уродливого, страшного - того, что нельзя было объяснить несовершенством, странностью, неудачей, слабостью?

Вообще же поводов для такого отменного духовного удовольствия, как глум, в действительности очень мало: слишком перепутано все причинно-следственное, да и внутреннего шендеровича следует периодически прижигать керосином, чтоб знал свое место. Не смеяться же, к примеру, над Марьиванной из ДЭЗа - у нее на лице написана такая женская доля, что мы бы сошли с ума и удавились, а она - сильная женщина! - всего лишь выросла дурой и хамкой. Политик нынче тоже пошел скучный, застегнутый, без былой фриковатости, глазу отдохнуть не на чем. Но вот всего этого повсеградно обэкраненного - сытого, наглого, агрессивного, ликующего, праздноболтающего (насчет рук в крови не знаю, но ничего не исключено), огнедышащего - не жалко, и если может быть в нем какая-то прагматика, пусть это будет прагматика боксерской груши для вербальных тренингов.

В шоу-индустрии, конечно, тоже люди, но даже то уважаемое обстоятельство, что все они суть великие труженики, пахари (а это так), стахановцы репетиций и ударники гастрольных галер, люди со сломанным здоровьем, противоречивой личной жизнью и трагической, в общем-то, участью, не должно служить оправданием Делу, Которому Они Служат. Женщина, которая в здравом уме и твердой памяти поет «Мой мармеладный, я не права», не должна рассчитывать на снисхождение публики. Мужчина, ничтоже сумняшеся рифмующий кровь с любовью, - тоже.

Конечно, попса - это тренажер короткого действия. Не великая доблесть - презирать Петросяна, «бороться с пошлостью - пошлейшее занятье» (В. Павлова), да и само издевательство над попсой - одно из самых попсовых занятий. Но почему бы не защищаться от врага его же оружием?

Второе достоинство попсы - ее исключительная наглядность, схематичность. Здесь «небо в чашечке цветка» - и тексты, и судьбы можно использовать как стенд для объяснения специфики нынешнего общественного устройства. Это пригодится не только на уроках обществознания. Что стоит за тернистой дорогой славы, сколько стоит эфир и почем имиджмейкер, что такое феномен российского продюсерства, как Люда Пыткина из Верхнезажопинска стала Клеопатрою эстрады, ослепительная судьба Айзеншписа - все это чрезвычайно познавательный и поучительный материал, большое зеркало нравов и обычаев. О чем и, главное, зачем пишет свои бездонные саги Дарья Донцова, как создавались рублево-успенские состояния, является ли мужчиной стилист Сергей Зверев.

Читать желтые новости не придется - они, как упоминалось выше, приходят сами.

И, конечно, есть третий способ, для особо тяжелых случаев, когда остается только борьба. Способ жестокий.