Массовая культура 08.05.2008

«Эка! Будто вчера был здесь, никакой перемены, - подумал он. -Журчит ручеек, как и тогда журчал… Пожалуй, и моста за это время не переделали, хоть и короток был; осенью и весной сколько шагов от моста по воде еще нужно было сделать, чтоб до сухого места добраться. Жаль, что темно, не вижу. Но такой же маленький, кажись, какой и был. Эх, - вздохнул он, - будет ли мне так житься сладко, как жилось когда-то? Вон сосна-то, голубушка, и в теми заметна. Не срубил никто ее, спасибо: дорога она мне. Сколько ноченек скоротал я возле нее, поджидая Марусю… пока это она, бывало, тайком улизнет из хаты, когда заснут, а потом, ползучи через огороды, доберется до меня… Зато радости сколько тогда было!.. Прижмется ко мне крепко и дрожит, бедная, боясь, чтобы из людей кто не нашел. А мне ничего: целую ее щеки белые, да к сердцу ее прижимаю. Да, было времечко да сплыло, не поймаешь его. А теперь, писали мне, Маруська замужем за Корнилой и детей имеет. А еще ждать меня обещалась! Эх, жалко! А краше девки на деревне не было, что и говорить. Другой такой не найдешь! А жениться мне теперь кстати: 300 рубликов имею. Хозяйство можно завести. Земли батька даст, да и за женой тоже сколько-нибудь дадут».

Размышляя таким образом, Ермило поравнялся с корчмой, стоявшей перед самым входом в деревню, и увидал стоявшего в дверях человека.

- Здорово, земляче! - говорит Ермило.

- Здорово, - слышится ответ. - А кто будешь таков?

- Признай.

- Где - в такую темь признать-то! Голос незнакомый.

- А я тебя сразу по голосу узнал, - сказал Ермило: - ты корчмарь Ицка будешь?

- А вот заверни в корчму, так лучше распознаем друг друга, - ответил жид. - Водка у меня богатая есть, только бы деньги были.

- Ладно, зайду, - ответил Ермило. - Деньги найдутся, не голяк какой.

Вошли они в корчму, и видит Ермило, что за прилавком сидит жидовка с чулком в руках, а перед прилавком мужик стоит, узнал Ермило и жидовку и мужика, да не высказал этого.

- Ну что же, признал меня? - спросил Ермило, войдя в освещенную корчму.

- Где там, служивый, признать!

- Ну, давай осьмушку, выпью со всеми вами, а за это время приглядитесь ко мне, так и узнаете.

- А, знаю! - воскликнул жид, - ты будешь сын Очкура, мужика из села Хоробич. Заезжал батька твой вчера ко мне, ехавши из города, говорил, что ждет из полка сына. А ты как тут.

- Узнал, нечего сказать, - засмеялся Ермило.

Жидовка и мужик приглядывались к солдату, но тоже не узнали его.

Водка была подана. Подошел Ермило к прилавку, взял четыре стаканчика, поставил их в ряд и налил в них водки.

- Ну, пейте, братцы, все за мое здоровье, - предложил Ермило.

Жидовка отказалась.

- Нет, этак нельзя. Хайка, должна и ты выпить, - настаивал Ермило.

- А ты откуда меня знаешь, что я Хайка?! - удивилась еврейка.

- Потому что знаю, - улыбался Ермило. - Это у вас у всех такие глаза плохие, что не можете признать меня.

- Ну, скажи, служивый, сам, кто ты такой, - сказал корчмарь, видимо, довольный предложенным угощением солдата.

- Сын Дегтяренко.

Bce так и ахнули.

Начались расспросы. Надолго ли Ермило домой пришел, где служил и тому подобное. Поговорил с земляками Ермило и, вынув деньги, начал за водку расплачиваться. Как увидел жид в руках Ермилы целую пачку ассигнаций, так и задрожал всем телом.

- Ой, вей! - воскликнул он. - Откуда у тебя, Ермило, столько грошей?

- Это мое дело, брат, - ответил холодно Ермило и нарочно перебирал в руках бумажные деньги, точно дразнил жида.

- Вот счастье батьке, вот счастье, - восклицал жид.

- А там увидим, что будет, - ответил Ермило, спрятал деньги в карман, попрощался и ушел.

Подходит Ермило к своей хате, видит огонь. Постучался.

- Кто там? - спросил старый Дегтяренко, повернув голову к окну, откуда послышался стук. Он сидел на лавке и гнул обручи на бочку. Старуха лежала на полатях.

- Солдат, - ответил Ермило.

- А что тебе нужно?

- Пустите на ночь. Иду в село Крапивну, да далеко она отсюда. А темь большая, и ноги пристали.

- У нас негде, служивый, иди к Зезюле-сотскому, он пускает, у него и хата для этого отдельная есть. Он плату берет.

- Где мне по ночи искать сотского? Пусти к себе, добрый человек, - проговорил Ермило, - плату я дам: мне все равно кому ни платить.

- Да пусти уж, - отозвалась с палатей Дегтяриха. - Плату даст, чего же тебе? - А лавка за столом свободная, выспится на ней, к тому же солдата нужно пожалеть, ведь и Ермило наш тоже солдат.

- Добре, пущу, - сказал старый, лениво поднимаясь с лавки. Вышел он из хаты и отворил ворота. Солдат вошел во двор, а там за хозяином и в хату. Сбросил шапку, перекрестился, поздоровался с хозяевами; снял котомку с плеч и уселся.

- Может, и поесть что найдется у вас? - спросил он.

- Яичница разве с салом? - отозвалась хозяйка.

- Давай и яичницы.

Опустилась с палатей Дегтяриха и пошла в амбар за яйцами.

- А чей будешь в Крапивне? - спросил хозяин солдата, принимаясь снова за свои обручи.

- Зарубы мужика.

- Такого не знаю.

- А у тебя, старик, есть сыновья?

- Есть. Один женился и двором теперь живет, а другой в солдатах.

- Весть о себе подает?

- Подает, да редко. Почитай, больше года не писал.

- Что же так?