Массовая литература сегодня

Косноязычие прочно прописалось в песенных текстах Розенбаума вопреки русской грамматике и ее нормативам: «Осень нам танцует вальс-бостон» – может быть, все-таки: танцует «для нас»? Стилизация под народную песню оборачивается для певца-стихотворца одной за другой неудачами: «А я пойду да обниму печаль-жену, / Кабы не быть бы ей вдовой» (условно-предположительный союз «кабы» имеет значение «если». «Кабы я была царица, – Говорит одна девица» и т. д.). Новая «народная» песня «Проводы» – и новый «прокол»: вот жена солдата «в грудь ему упала, разум позабыв» («в грудь» влетают пули – падают «на грудь»)… Издатели оказали Розенбауму медвежью услугу («медвежью» отнюдь не в партийно-жаргонном аспекте!), издав его тексты: то, что проговаривается, проборматывается, заглушается гитарой, – от глаз не скрыть. Вот и гуляют из текста в текст по-медвежьи неуклюжие, неграмотные обороты: «И дудки боцманский призыв к орудьям нас устремит»; «Едут на родину милую в землю залечь» (лечь?); «Когда на эскадру выходит корабль одиноко / Живот положить, но геройством прорваться в века»; «Братишки мы, это солдаты российские – братцы, / Душа полосатая наша стихии верна»; «А я теперь не двину ноги»; «Легкие кровью стекли по губе, / Но не убили в нас веры»; «Эх, наяривай, пой, седой, чтоб слеза прошибала штык»…

Высокая тема девальвируется таким школярским упражнением: «На Мамаевом кургане / Не росла трава три года, / Ей железо приказало /: «Ввысь тянуть себя не смей!» Возникает вопрос: что лучше – писать плохо о том, что болит, или не писать ничего? Вопрос – из разряда неответных. «Прости, родная речь, мне мой язык – сейчас не до изящности словесной!» – пишет Розенбаум. А когда будет до нее, «изящности словесной»? Дождемся ли?

Не обойдем вниманием и Олега Газманова, ставящего себе в заслугу написание песенных текстов. Певец зажигательный: пляшет, прыгает, то делает сальто-мортале с переворотом, то садится на шпагат, рискуя растянуть голосовые связки. Все хорошо. Вот если бы при этом он пел неизбывное: «Ля-ля-ля!» Ан-нет, и здесь претензии на пафос, а то и тяга к созданию гимнов: «На заре я выйду в туман, / На заре покину приют, / Припаду, рыдая, к цветам / И ноздрями землю втяну». Положим, рифмой «приют – втяну» не пользуются даже юные поэты какой-нибудь стенгазеты велосипедного техникума в поселке Верхние Кукиши. Уж лучше – «ботинок – полуботинок». Ну а пассаж с «втягиванием ноздрями земли» – штука посильнее «Фауста» Гёте. Никакой критики не выдерживают и такие популярные строки шлягеров Газманова: «А я убью тебя, милая, / Моя грусть сизокрылая, / Если будешь мешаться мне, / Словно муха в вине…» И все это замешано на примитивной банальности, вроде: «Горечь грудь твою жалит, / Словно оводов рой…» Неочемность, необязательность, пустота, точнее – пустышечность, смысловой сумбур стали знаковыми признаками современной песни, создаваемой нашими «энциклопедистами».

И вся эта непроговорка, сумятица, словесная шелуха шлягеров, хитов и шлягерков отечественного разлива, повинуясь законам вдалбливаемости, утрамбовывается в нашу память, которая не помнит ни строк Тютчева, ни Ахматовой. Конечно, можно написать и исполнить для партии власти гимн со словами «В единстве – наша сила». В конце концов, и в манной каше есть своя философия. Вопрос – какой глубины тарелка?!

А. Щуплов