Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений

Итак, история Запада, излагаемая здесь, определяется одним центральным противоборством. Это не борьба капитализма с социализмом, поскольку частная собственность в Европе достигла американского уровня несколько десятилетий назад. Это и не трения между католицизмом и протестантизмом. Главное противоборство — между современными и традиционными или консервативными ценностями. Культурная революция, начавшаяся с гуманизма Ренессанса и Просвещения, а закончившаяся экзистенциалистской философией, сумела собрать новый комплекс ценностей — современных ценностей, среди которых реализация творческих способностей, исследование, личностный рост,— все эти ценности стали считаться самостоятельными. Они-то и вдохнули жизнь в зарождавшиеся в Британии и Америке современные экономики. В XVIII веке они, конечно, способствовали формированию современной демократии, а в XIX веке породили современные экономики. Это были первые экономики динамизма. Эта культурная революция создала современные общества и в странах континентальной Европы — они стали достаточно современными для демократии. Однако социальные противоречия, порожденные в этих странах новыми современными экономиками, стали угрозой традициям. А традиционные ценности, заставлявшие ставить сообщество и государство выше индивида, а защиту от отставания — выше возможности вырваться вперед, были настолько сильны, что, в целом, немногие современные экономики сумели здесь развиться. Там, где они вторгались вглубь территории или же грозили набегом, государство силой подчиняло их себе (как в межвоенные годы) или же ограничивало в возможностях (после войны).

Многие авторы указывают на то, что они потратили много сил, стараясь освободиться от общепринятых мнений, и мне тоже пришлось выбираться из леса неудачных описаний и бесполезных теорий, чтобы научиться говорить о современной экономике, ее создании и ее ценностях. Существовала классическая формулировка Шумпетера, согласно которой инновации вызывались только внешними открытиями, а также неошумпетерианская поправка, гласившая, что инновации можно ускорить, стимулируя научные исследования. Два этих взгляда предполагали давно известный вывод: современное общество могло бы обойтись и без современной экономики. (Неудивительно, что Шумпетер считал, что у социализма есть будущее.) Существовала также концепция Адама Смита, согласно которой «благосостояние» людей вытекает исключительно из потребления и досуга, а потому именно на эти цели направлена вся их деловая жизнь, а не на сам опыт, формируемый этой жизнью. Была еще и неоклассическая экономическая теория благосостояния Кейнса, согласно которой провалы и колебания — главные современные беды, с которыми надо бороться, поскольку у их причин, то есть разнообразных авантюр и инициатив, нет никакой человеческой ценности. За этой теорией последовала нео-неоклассическая концепция, господствующая сегодня в бизнес-школах: она гласит, что бизнес сводится к оценке рисков и контролю издержек, а не к многозначности, неопределенности, исследованию или стратегическому видению. Существовала, наконец, и Панглоссова точка зрения, согласно которой институты той или иной страны — вообще не проблема, поскольку социальная эволюция производит наиболее востребованные институты и у каждой страны та культура, которая больше всего ей подходит.Если данной книге удалось приблизиться к истине, значит все эти идеи былых времен неверны и вредны.

Много страниц в книге уделяется красочным описаниям опыта, появившегося в современной экономике у ее участников. В конце концов, именно он стал чудом современной эпохи. Однако эта дань уважения опыту вызывает вопрос: как выглядит современная жизнь, ставшая возможной благодаря современным экономикам, в сравнении с другими способами жизни? В предпоследней главе я утверждаю, что процветание как самый главный продукт современной экономики во многом созвучно античному понятию хорошей жизни, о котором было написано немало трактатов. Хорошая жизнь требует с одной стороны интеллектуального роста, который приходит с активным участием в делах мира, и с другой нравственного роста, который возможен, только если творить и заниматься исследованиями в условиях значительной неопределенности. Современная жизнь, устроенная современными экономиками, служит великолепным примером понятия хорошей жизни. Это шаг в направлении оправдания хорошо работающей современной экономики. Она может послужить хорошей жизни.