Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе

раннего нэпа. Но ночью через город прошли войска, территория завода

оказалась фактически «оккупированной», в Новочеркасск примчалась

сначала первая группа московских руководителей среднего уровня, а

затем приехала вторая. Рабочие ответили продолжением забастовки и

политической демонстрацией в центр города. В роли коллективного

«мотора» событий вновь выступили рабочие сталелитейного цеха. С

утра 2 июня они пришли на завод к 7 часам, но к работе не приступали -

обсуждали минувшие события. Не начинали работу и рабочие ряда

других цехов.

Но на заводе по-прежнему чувствовался раскол. Инструментальный и электроцех начали смену, но, по сообщению Ивашутина, «были блокированы хулиганствующими элементами, которые силой выводили рабочих из цехов и заставляли присоединяться к ним» ⁶⁵⁰. Заместитель председателя КГБ, так же как и обвинение в суде, в описании событий сосредоточился на насилии и угрозах активных бунтовщиков в адрес лояльных рабочих. Однако гораздо важнее были психологическое давление и общая немного истерическая атмосфера. Сторонники продолжения забастовки обвиняли своих товарищей в предательстве и измене делу рабочего класса. Альтернативные точки зрения, попытки образумить и предостеречь рабочих от прямого столкновения с властями заглушались эмоциональной риторикой.

Как рассказывал один из свидетелей, на его призывы к товарищам по бригаде приступить к работе он услышал выкрики какой-то возбужденной и растрепанной женщины, случайно оказавшейся в цехе: «Что, толстопузый, загоняешь людей на работу, не будем работать. Наели брюхи, напились крови, а нам нечем жить»⁶⁵¹. Так кричала М.Залетина, 38-летняя уборщица, уже знакомая нам по событиям 1 июня.

Подобные сцены происходили, вероятно, во всех цехах. Но агрессивная активность немногих была лишь специфическим выражением возмущения и недоумения большинства. Как вспоминал Е.И.Мардарь, работавший в кузнечном цехе, утром 2 июня он в переполненном трамвае ехал как обычно на работу. Люди живо обсуждали происшедшее накануне и пытались предсказать, что же будет дальше. То, что рабочие увидели на заводе, произвело на них тягостное впечатление: «На проходной солдаты. У входа в цех - целый взвод их. У других цехов - то же самое. Работать под дулом автомата? Никогда. У нас в кузнечном цехе происходило вот что: кузнецы, не входя в цех, усаживались на лавки... На обращение офицеров с требованием работать ответили: «Работайте сами, раз оккупировали завод!»⁶⁵².

Часть рабочих предпочла не ввязываться в разгоравшийся конфликт и отправилась по домам.

Через час после начала смены, в 8 часов утра, литейщики двинулись к новому машинному цеху, затем - к заводоуправлению. К ним примкнули рабочие кузовного и других цехов. Сорвав дверь с ворот заводоуправления, толпа хлынула на площадь⁶⁵³. Дальнейшее было почти зеркальным повторением предыдущего дня. Толпа остановила сначала электропоезд «Шахты-Ростов», а затем - проходивший мимо заводоуправления тепловоз. Движение было прервано. А над заводом, как и в полдень 1 июня, зазвучали тревожные гудки. Активную роль в этих событиях сыграли некоторые герои первого дня забастовки, в частности, Фетисов и Зиненко. Фетисов вообще действовал почти по шаблону. Утром он опять собрался поехать к матери (накануне эта поездка у него сорвалась), но почему-то опять оказался на заводе, а потом у остановленного тепловоза. Он снова выключил кран и спустил пар из центральной тормозной системы. Мотивы действий стропальщика не совсем понятны. По его собственному рассказу, он как бы пытался «исправиться»: спуск пара должен был, по его мнению, прекратить тревожные гудки⁶⁵⁴.

А.И.Зиненко, один из строителей баррикады у заводских ворот вечером 1 июня, также оказался на железнодорожных путях. Из кабины остановленного тепловоза он агитировал толпу: «разговаривал с

народом». По рассказу одного из патрулей, находившихся в эпицентре событий, кто-то сделал Зиненко замечание, а в ответ услышал: «Здесь рабочий класс. Он нас поймет»⁶⁵⁵. Конфликт между сторонниками восстановления порядка и активными забастовщиками, их борьба за контроль над поведением толпы не ограничились этим «замечанием» и ответной репликой Зиненко. В ответ на чей-то призыв пропустить тепловоз, из толпы осуждающе закричали: «Сколько вам заплатили, уходите, а то наломаем бока». Активного участника столпотворения у тепловоза 33-летнего фрезеровщика А. Г. Нестеренко упрекнули, сказали, что он «влез в грязное дело». Нестеренко упрека не принял, ответил: «Не твое дело!», а вслед «резонеру» еще и обиженно прокричал: «За сколько продался?».

Сквозь скандальную и малопривлекательную картину разгоравшихся беспорядков, сквозь грубость и мат все-таки проступал классовый лейтмотив: мобилизация толпы на почве ненависти и вражды к «толстопузым» и «начальникам» (или «толстопузым начальникам»?), психологическое давление на «лояльных» и «нейтральных» - обвинения в «измене», «продажности» и т.п., наконец, консолидирующая апелляция к «народу», «рабочему классу», которые «нас поймут».

Поднимаются другие заводы