Масть пиковая

Выходило, что «Москвич» переиграл их и на этот раз. В какой-то момент Миршаб пожалел, что нет в Ташкенте Шубарина, месяц назад он уехал в Западную Германию на ка­кие-то долгосрочные курсы по банковскому делу. Они с Сухробом Ахмедовичем знали давнюю мечту Японца открыть ком­мерческий банк. Будь Шубарин под рукой, подсказал бы что-нибудь дельное, хотя они когда-то с Сенатором условились не впутывать Артура Александровича ни в политику, ни тем бо­лее в уголовные дела; нужно было, чтобы при любых обстоя­тельствах он оставался свободным и с чистыми руками. Мно­гие в республике хорошо знали, как он спас семью Анвара Абидовича Тилляходжаева, и эта верность секретарю обкома, патрону, с кем он когда-то начинал подниматься, потрясла всех, вызвала неподдельное уважение. На Японца они могли рассчитывать в любой беде, он не оставит без помощи и по­кровительства их семьи и детей. А Салим Хасанович смотрел еще дальше: если мы войдем в рыночную экономику, а дело, похоже, к этому идет стремительно, то только отдав свои капи­талы в руки Шубарина они могли обеспечить будущую жизнь не только себе, но и внукам, уж он-то знает, как деньгами рас­порядиться, во что вложить, какое предприятие приобрести. Нет, Артура Александровича впутывать нельзя, Сенатор не одобрил бы этот ход, глубже и дальше надо было смотреть.

Не дожидаясь возвращения прокурора из Ферганской до­лины, где стихийные беспорядки удалось взять под контроль, Салим Хасанович начал готовиться к встрече Камалова в Таш­кенте.

Прежде всего Хашимов распорядился, чтобы сообщение о нападении на прокурора Камалова попало в газеты и на теле­видение, тогда весть о вторичном покушении, которое готовил уже лично он сам, появится в прессе обязательно, и таким об­разом оно станет достоянием Парсегяна и Сухроба Ахмедови­ча.

Иного пути, как ликвидировать Камалова, Миршаб не ви­дел, не выполни он приказ, Сенатор мог потащить за собой и его. «Москвича», судя по всему, ничто не могло остановить, кроме смерти, и он наверняка знал, что за его жизнью идет от­кровенная охота. Владыка Ночи еще не знал подробностей ги­бели Арифа и его товарищей, но догадывался, что «Москвич» заманил их в какую-то ловушку. С опытом его жизни, охотни­ка за оборотнями, можно было предположить, что Камалов, после выстрела в окно Прокуратуры, высчитал – охота идет за ним, и откровенно подставлял себя под огонь, этим и усыпил бдительность Арифа, террориста с большим стажем, человека хладнокровного и выдержанного. Миршаб знал, что Ариф весь год в одиночку оберегал семью секретаря обкома в Заркенте, Анвара Абидовича Тилляходжаева, трижды поджигателей в ночи ожидал его бесшумный и точный выстрел.

Готовя покушение, опытный юрист из Верховного суда прежде всего сразу задумал направить следствие на ложный след, чтобы и мысли не возникало, что за убийством стоят лю­ди из Ташкента или из Аксая, обстановка в Фергане сама под­сказала ему столь логический ход.

Во время погромов по всей Золотой долине турки-месхетинцы не могли понять, почему же против вооруженной, раз­нузданной толпы убийц и поджигателей власти не применяли оружия и не использовали его даже против тех, кто штурмовал здания, где оно хранилось. Потеряв надежду на защиту вла­стей, мужчины турки просили дать им самим оружие, чтобы защитить детей, стариков и женщин, которые в каждом селе сбились где-нибудь в школе или кинотеатре, но власти им отказали. Одним из тех, кто решал вопрос, стрелять или не стре­лять в убийц и мародеров, на взгляд турок-месхетинцев, был, конечно, прокурор республики Камалов, на этом и решил сыг­рать Владыка Ночи.

В ночь покушения предполагалось разбросать по Ташкен­ту листовки, где говорилось бы о том, что турки-месхетинцы приговорили к смерти прокурора Камалова за гибель своих соплеменников. И на месте убийства решено было оставить какую-нибудь записку, а то и плакат, такого же примерно со­держания, что и листовки. Задумал Хашимов организовать и несколько звонков в корреспондентские пункты центральных и республиканских газет, что ответственность за смерть проку­рора Камалова берет на себя вновь созданная террористиче­ская организация под названием «Месть». И смерть прокурора республики списали бы на счет бедных турок, в одночасье по­терявших родных и близких и кров над головой. Пока у всех с уст не сходили кровавые события в Фергане, с покушением следовало поторопиться.

Камалов еще продолжал мотаться между Кокандом и Фер­ганой, а люди Миршаба, используя японскую аппаратуру хана Акмаля, подаренную некогда Сенатору, перехватили разговор прокурора с женой и узнали, что он возвращается в Ташкент в субботу, в первой половине дня. Но главной новостью оказа­лась другая – в субботу выходила замуж племянница Камало­ва, дочь его родного дяди по отцу, зная местные обычаи, мож­но было не сомневаться, что даже если Камалов не спал трое суток подряд, на свадьбе он появится в любом случае, хоть в час. Восточные свадьбы длятся до утра, вот на эту ночь и ре­шил сделать ставку Салим Хасанович.