Масть пиковая

В этой папке оказалось немало фотографий, на них Японец чаще всего был заснят в компании, и люди, с которыми он находился рядом, прежде обладали завидной властью: секрета­ри горкомов и обкомов, министры, депутаты, крупные долж­ностные лица. Имелась цветная фотография, где Шубарин улыбался хану Акмалю, рассматривавшему удивительной красоты и изящества охотничье ружье. Прилагались два снимка, где Шубарин рядом с Шарафом Рашидовичем, но на обоих присутствовал и Анвар Абидович Тилляходжаев, с которым, говорят, Японец был накоротке.

С каждым днем Камалов убеждался все больше и больше, что и Сенатор, и хан Акмаль могли поручить предприимчиво­му Японцу устранить его, уйди он у них с дороги, с остальными людьми в органах они могли найти общий язык, как нахо­дили его все годы прежде. Могли они и шантажировать Шубарина, и жизнь прокурора вполне могла стать платой за молча­ние процветающего Японца. Следовало внимательно присмот­реться к человеку с официальным миллионом и имеющему много друзей в прошлом и нынешнем государственном аппа­рате республики.

На другой папке, тоже красным фломастером, значилось:

ХАШИМОВ САЛИМ ХАСАНОВИЧ

(кличка Миршаб – Владыка Ночи)

Тут не было фотографий со знаменитыми и влиятельными людьми, словно Миршаб избегал ненужной рекламы, и снимок прилагался всего один. Человек из Верховного суда заснят на ней с хозяйкой модного ресторана «Лидо», некой красавицей Наргиз, в прошлом танцовщицей знаменитого фольклорного ансамбля. Сведений о Хашимове имелось мало, но отмечался его высокий профессиональный уровень как юриста, выделялось и его неуемное тщеславие, хотя он всегда вроде был на вторых ролях при Сухробе Ахмедовиче. Люди, хорошо их знавшие, утверждали, что в ту пору, когда они возглавляли районную Прокуратуру, некоторые важные решения принимал и реализовывал все-таки – Миршаб, не зря у него такая двусмысленная кличка. Обращали внимание на его жестокость, изворотливость, намекали, что он сумел купить своей любовнице не только дом в престижной махалле, но и помог ей открыть ресторан, приносивший невероятные доходы. Обращали внимание на несколько судебных решений, принятых с тех пор, как в Верховный суд пришел Хашимов, когда крупные расхитители отделались тюремными сроками вместо высшей меры, отступное в таких делах могло стоить казнокрадам многих миллионов. Выходило, что Сухроб Ахмедович работал в паре с умным и коварным человеком, которого так просто не возьмешь.

Когда полковник Джураев пришел к нему в очередной раз проведать, прокурор передал ему досье на Шубарина и на Хашимова со словами:

– Возьмите, кажется, эти люди выдали срочную лицен­зию на мой отстрел.

Джураев, мельком кинув взгляд на обложку папки, сказал:

– Спасибо. Я уже давно собираю на них материал. – И после паузы добавил: – Должен вас одновременно обрадовать и огорчить. Японец отбыл в Западную Германию на годичные курсы по банковскому делу – за месяц до начала Ферганских событий, он намерен открыть в Ташкенте коммерческий банк. Я думаю, не в его интересах уничтожать таких людей, как вы, он как никто заинтересован в правовом государстве.

Сознание, что он наконец-то нащупал тех, на кого делают ставку и Сенатор, и хан Акмаль, придали энергию прокурору Камалову, и он целыми днями упорно делал гимнастику в по­стели, врачи опасались, что он будет хромать на левую ногу.

Узнав, что семья погибла, Хуршид Азизович долго пребы­вал в шоке и заметно потерял интерес к своему здоровью, но теперь, когда появилась цель, он неистово цеплялся за жизнь, стремился восстановить силы, чтобы непременно остаться ра­ботать в органах.

В палате стоял телевизор, и он часто стал слушать выступ­ления с третьей сессии Верховного Совета СССР, и поражался близорукости депутатов, не понимавших, что любые социаль­ные программы, впрочем, как и другие проблемы, никогда не решить, не сломав хребет преступности, ибо финансирование их рано или поздно окажется у них под контролем. Призывать людей с трибун работать больше и лучше, зарабатывать – без­нравственно, ибо обеспеченный тут же становится жертвой преступности. Богатеть в нашей стране – значит подвергать себя и свою семью опасности. Тьма наводчиков: от людей, ра­ботающих в милиции, до уборщицы в подъезде, быстро ставят в известность уголовный мир, у кого что в доме завелось. Упа­си господь компьютер или видеомагнитофон, – жди беды. У нас даже статьи на наводчиков нет, справляй свое подлое дело без страха, если что – испугом отделаешься. Рэкет, дитя коо­перации, почувствовал вкус больших денег и бессилие власти, и его уже теперь не остановить, тем более с такими милосердными законами.

В декабре началась и сессия нового парламента Узбекистана, и тут прокурор не удержался, послал в президиум запи­ску. В ней он писал: