Мастейн. Автобиография в стиле хэви-метал (ЛП)

За лето наш гастрольный график стал более плотным, как и наша репутация. Мы играли по меньшей мере по одному концерту в неделю на различных площадках по Южной Калифорнии: клубе The Troubadour и Whisky в Голливуде, The Woodstock в Анахайме, и бесчисленном множестве вечеринок и концертов в местах, о которых вы никогда и слыхом не слыхивали. Первая часть Metal Massacre была выпущена в июне, и в течение месяца мы вновь оказались в студии, работая с руководителем записывающей компании, Кенни Кейном. Этот парень возглавлял панк-лейбл и очевидно у него сложилось впечатление, что Металлика может каким-то образом соотноситься к подписанными на его лейбл группами, поэтому он предложил нам записать мини-альбом. Услышав записи, я полагаю, он не был в восторге, поскольку (очевидно) Металлика не являлись панк-группой. Он отменил сделку и оставил нам запись.

Получившееся демо под названием 'No Life 'Til Leather', содержало семь композиций: 'Hit The Lights', 'Mechanix', 'Phantom Lord', 'Jump In The Fire', 'Motorbreath', 'Seek And Destroy' и 'Metal Militia'.

Я был основным автором четырех композиций: 'Mechanix', ‘Phantom Lord’, ‘Jump In The Fire’ и ‘Metal Milita’. Не желая казаться жестоким, отмечу, что это демо представило слушателям искорки андерграундного феномена, которым стала Металлика, выступив скорее как бесспорное свидетельство в войне между теми, кто считает мой вклад в группу значительным (по большей части это поклонники Мегадет) и те, кто не считает (поклонники Металлика). Когда Металлика выпустила свой первый альбом в 1983 году, все четыре моих песни были включены на него (хотя 'Mechanix' была переработана и получила новое название — 'The Four Horsemen’, тем не менее, я был указан в качестве ее автора).

‘No Life ‘Til Leather’ стало нашей визитной карточкой, и мы использовали ее для того, чтобы перебазировать наших слушателей из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско. У нас не имелось официального контракта, не имелось средств для распространения песен, но все это было далеко от непреодолимых препятствий. Кассеты копировались и передавались по рукам, и весьма скоро мы уже играли перед фанатами, которые знали все слова наших песен, что я должен признаться, является одной из самых волнующих вещей, которые может испытать молодая рок-звезда. Мы становились лучше и прекрасно понимали это.

Мы также стали абсолютно безбашенными. Я никогда не стану отрицать, что был трудным человеком в те дни. Я был агрессивным, движимым своей целью, и непредсказуемым, и пил слишком много. Однако остальные участники группы вели себя так же. Мы практически жили в своих машинах, разъезжая вверх и вниз по побережью, выпивая до и после репетиций и концертов. Не было ничего необычного для одного или нескольких членов группы в том, чтобы упасть в обморок в течение этих поездок и, проснувшись обнаружить, что его лицо или тело покрыты несмывающейся краской. Мы делили друг с другом свои дома, деньги, оборудование, наркотики, алкоголь, девушек. Это была жизнь полного упадка (а порой бывало чертовски весело). Всем нам.

Разница, и я полагаю, что это существенное различие, состоит в том, что мы были различными типами пьяниц. Я часто был злым, враждебным алкашом; Ларс и Джеймс были счастливыми синяками. Безобидные, по большей части, хотя их выходки ребяческими, а иногда, по моей оценке, необычайно пагубными. К примеру, они были непреклонны в своих издевательствах над Роном МакГовни, что я объясняю тем фактом, что Рон не желал сам постоять за себя.

С распространением молвы о 'No Life 'Til Leather' наша репутация также выросла. Оказалось, что мы проводим все больше времени в дороге, разъезжая вверх и вниз по побережью между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско. Неизменно эти поездки сопровождались унижениями Рона. Практически каждую поездку один из кроссовок Рона неизменно выбрасывался из задней части нашего грузовика, так что Ларс и Джеймс могли видеть как он выходит из себя. Но он редко давал сдачи. Если бы они так же обращались со мной, я бы ушел из группы. Но Рон был подхалимом, поэтому он постоянно бродил вокруг, жалуясь и ноя, но по-прежнему платил по счетам чаще, чем кто-то еще. Он сидел в грузовике, у него был такой вид, будто он сейчас расплачется в то время, как Джеймс и Ларс напивались и делились друг с другом едой. В буквальном смысле, я однажды видел, как Ларс откусил большой кусок сэндвича, прожевал его, а затем наклонился и выплюнул это прямо в раскрытую пасть Джеймса, словно мамаша, кормящая своего птенца. В те дни мой порог разврата был достаточно высоким, но я помню с некоторой ясностью мышления, что эта церемония в частности или эпизод, как не назови, казался мне абсолютно сумасшедшим.