Мастер

Скоробогатов просидел в одиночестве, размышляя, несколько часов. И в конце концов подвел итог: в этом почти фантастическом случае он имеет дело с феноменальным по своей подготовке мастером боевых единоборств, владеющим гипнозом, высоким, худощавым молодым человеком, возможно, пользующимся псевдонимом Игорь.

– Не густо, – заключил подполковник. – Однако след этот «Игорь» все же оставил, и рано или поздно я найду конец ниточки и размотаю весь клубок. Таких людей в нашем городе нет, и если он здесь, его уникальные способности обязательно проявятся. Нужно только ждать и следить за событиями, не упуская из виду даже мелочи.

Подполковник был оскорблен и жаждал отмщения. Настоящий хохол, даже себе в глубине души он не хотел сознаться, что кроме восстановления своей чести истинного следака-сыщика (а именно из угро он и пришел в начальники) чуял здесь нечто такое, что в случае успеха может поднять его намного выше занимаемой сегодня должности.

Скоробогатов стал терпеливо ждать, внимательно вчитываясь в ежедневные сводки.

Уже больше года Алекс жил в родном городе, вернувшись после долгих странствий по Азии. За прошедшее время многое изменилось, но цикл перемен в этой стране еще не закончился, и он воспринимал все происходящее философски.

День, наполненный какими-то неясными предчувствиями, был на исходе. Проанализировав все сегодняшние события, Алекс не нашел в них ничего необычного и стал готовиться ко сну. Выполнив обязательные упражнения, предусмотренные учением Тайфу: медитация и специальная гимнастика, приводящая все органы и системы в спокойное состояние, расслабляющая тело и сознание (они называли ее в школе «затухающей»), – он активизировал зону ночного стража10. Это так называемый третий глаз, сверхчувствительная точка, радар организма, улавливающий все сигналы, шорохи и движения в любое время, и что особенно важно – ночью.

Тело должно отдыхать, но страж обязан бодрствовать, находясь во всеоружии чувств. Неизменно тренируй его, не давая ему уснуть ни на минуту. Он должен служить тебе, как служит воин своему долгу, гласило одно из правил Тайфу, неукоснительно

соблюдаемых Алексом. Он очень хорошо усвоил наставления Учителя и знал, что меч, который не бывает в работе, быстро ржавеет. Также мозг и тело человека, стоит только лишить их упражнений, как они быстро превращаются в плоть, способную лишь к перевариванию пищи.

Лежа в кровати и глядя на звездное небо (нечастое явление в этих широтах), Алекс почувствовал глубокое душевное умиротворение, его веки сомкнулись, и наступил крепкий здоровый сон. Но исподволь в глубины подсознания стали вползать тревожные видения. Алекс увидел себя одиноко бредущим незнакомой дорогой, ведущей в горы. Все выше и выше взбирался он по ней. Постепенно дорога сузилась до узкой тропинки. Вскоре и та исчезла среди огромных валунов. Он хочет вернуться назад, но странное, незнакомое чувство влечет в неизвестность. Идти становится все труднее, вот он уже движется по отвесному краю, под которым зияет пропасть. Вдруг откуда-то сверху на него налетела большая черная птица, пытаясь сбить, сбросить со скалы, туда, к подножию, где его примут в свои смертельные объятия острые камни. Внезапно недремлющий ночной страж уловил едва доносившиеся со стороны двора звуки. В считанные секунды Алекс сбросил с себя тревожное сновидение и стал вслушиваться в легкие шорохи, будто кто-то с превеликой осторожностью карабкался по наружной стене. Захватив лежавший под изголовьем сверток, Алекс бесшумно, по-кошачьи мягко выскользнул на балкон и также тихо и незаметно перебрался через перегородку на соседскую половину. Затаившись и погрузив свой разум в состояние полной безмятежности, то состояние, которое на языке мастеров называется «недеяние», он ждал. Его мозг, мгновенно подчинившийся принятой установке, перестал излучать мысленные сигналы и работал только на прием. Это было очень важно, поскольку любая умственная активность могла выдать Алекса, и тот, кто сейчас стремился к нему «в гости», мог прочитать его «я».

Однажды учитель Ен рассказал притчу об одном легендарном мастере древности, умевшем не только скрывать, но и растворять свое «я» в вечном дыхании Вселенной. Он был великий мастер, настолько великий, что даже божество, возжелавшее увидеть и услышать его «я», ни разу не смогло этого сделать. И тогда божество прибегло к хитрости, рассыпав во дворе, где он часто прогуливался, рисовые и пшеничные зерна. Когда мастер увидел их, – а в те времена люди были очень бережливыми и умели ценить добытое трудом и потом, – то вознегодовал на такую беспечность, и вопросил вернувшееся к нему на миг «я»: «Уж не живущий ли среди нас допустил столь постыдный поступок, проявив бесхозяйственность и нерадивость?» И тотчас маленькое облачко порхнуло из него, воспарив к небесам, и божество увидело и услышало его «я». Лишь краткий промежуток времени он позволил своему уму действовать и этим открыл себя.