Мастер-Арфист

— С чем это он там играет — ведь не с драконом же, я надеюсь? — спросил Петирон у жены. На Перне никогда не делали игрушек в виде драконов; это было бы форменным святотатством.

— Нет, конечно. Глупость какая. Это всего лишь огненная ящерица, — Мерелан успокаивающе улыбнулась изумленному супругу.

— Огненные ящерицы? Но они же вымерли невесть когда!

— Не все. Мой отец как-то видел файра, и дядя Патри сказал, что встретил одного в прошлом году.

— А он точно уверен, что это была именно огненная ящерица? — переспросил Петирон. Его прагматичная натура требовала хоть каких-то доказательств.

— Точно. А мы находили обломки скорлупы. Так что огненные ящерицы и вправду существуют, хоть и нечасто попадаются людям на глаза.

— Ну, если вы находили скорлупу, то конечно… — успокоился Петирон.

Мерелан отвернулась, стараясь скрыть улыбку. Она прекрасно понимала, что Петирон думает о холде Пири, но не имела ни малейшего желания спорить с ним и развеивать его заблуждения. Петирон, в общем-то, был человеком справедливым. Он и сам разберется, что к чему. Может, ему даже понравится здесь, вдали от суматохи и постоянной атмосферы состязания, царящей в Доме арфистов. Мерелан было очень приятно слышать, как Петирон благодарил Сева Риткампа, Далму и прочих торговцев. Он сказал тогда, что многому научился за время пути и что их музыкальные вечера доставляли ему истинное наслаждение. Мерелан чувствовала, что он говорил совершенно искренне. По дороге Петирон все-таки освоил верховую езду, и Мерелан знала, что сможет уговорить его проехаться на скакуне по окрестным холдам, где жили ее братья и сестры. Особенно если удастся оставить Робинтона в холде Пири, чтобы его присутствие не раздражало Петирона. С этим, наверно, особых сложностей не возникнет — она уже отняла малыша от груди, а Сегойна с удовольствием с ним понянчится. Если бы только Петирон научился любить сына — и ради собственного блага, и ради блага Робинтона — и перестал видеть в нем соперника, похищающего ее внимание!

* * *

После первого занятия Петирон отобрал сорок два подающих надежды ученика и разделил их на пять групп. Они различались не по возрасту, а по уровню подготовки, поскольку некоторых уже успели чему-то научить родители. Последняя группа состояла из пятерых человек, чересчур взрослых для того, чтобы заниматься вместе с детьми. Они учились по вечерам, ради удовольствия, и никто из них этого не стеснялся.

— Когда живешь в горах, нечасто подворачивается случай чему-то научиться, — без малейшего смущения пояснил Ранту. Коренастый плотник оглянулся на свою юную супругу, ожидающую ребенка. — Так я и жил, пока не встретил Каррал. — Он покраснел. — Я вправду люблю музыку, хоть и мало о ней знаю. Но я научусь, чтобы малышу не пришлось стесняться неотесанного отца.

Как выяснилось, Ранту потрясающе играл на тростниковой свирели. Но когда Петирон всерьез вознамерился обучить Ранту нотной грамоте, плотник отмахнулся от этого предложения:

— Вы просто сыграйте мне разок нужную мелодию, да и хватит, я запомню.

В тот вечер Петирон долго мерил шагами свое скромное жилище. Одна лишь мысль о том, что великолепный самородок ежедневно рискует покалечить руки топором, пилой или теслом, выводила его из душевного равновесия. Мерелан попыталась успокоить мужа:

— Любовь моя, ведь далеко не для каждого свет клином сошелся на цехе арфистов.

— Но он…

— Он великолепно держится для молодого человека, которому следует содержать семью, — сказала Мерелан, — и он всегда будет любить музыку, даже если изберет для себя иной жизненный путь.

— Но ведь Ранту — настоящий талант! Ты же знаешь, столько мне пришлось биться над теорией музыки и над композицией, прежде чем я научился работать со сложными ритмами, — а он после одного-единственного прослушивания управляется с такими каденциями, которые даже у тебя, при всех твоих дарованиях, потребовали бы целого дня работы! А Сегойна рассказала мне, что он сам делает — делает! — гитары, флейты, барабаны — все инструменты, на которых здесь играют!.. — Петирон воздел руки, не в силах сдержать переполняющие его чувства. — Стоит мне вспомнить, сколько труда я затратил, чтобы освоить все таблицы для подмастерьев, которые Ранту ловит со слуха, я… у меня просто слов нет!

— Милый, но Ранту не хочет быть музыкантом. Понимаешь — не хочет. Он хочет заниматься своей нынешней работой, возиться с деревом. Даже все те инструменты, которые он мастерит, — это для него всего лишь развлечение, способ провести досуг, и не более того.

— Может, конечно, ты и права, Мер, но ты, похоже, кое-чего не понимаешь. Цеху арфистов нужно куда больше молодежи, чем приходит к нам сейчас. Тому же холду Пири просто необходим подмастерье, который жил бы тут постоянно, а не наведывался на краткий срок.

Петирон расхаживал по комнате, нервно потирая руки, — верный признак того, что он охвачен сильнейшим волнением.

— Каждый человек имеет право учиться, и цех арфистов обязан позаботиться о том, чтобы он мог этим правом воспользоваться. Нам отчаянно не хватает арфистов!