Мастер Баллантрэ

— Хорошо, ступайте, — сказал лорд. — А я распоряжусь насчет того, чтобы поторопились подать завтрак. Необходимо, чтобы все мы были за столом, даже мой маленький Александр. Надо сделать вид, будто мы нисколько не встревожены.

Я отправился в комнату миледи и без всякого предисловия сразу рассказал ей о том, что случилось.

— Я давно уже приготовилась к мысли о том, что «он» может неожиданно явиться, — сказала она, — и решила, что в случае, если он приедет, мы в тот же день уложим наши вещи и в ту же ночь тайком уедем из поместья. Слава Богу, у меня есть другой дом. С первым же кораблем, который отправится в Нью-Йорк, мы уедем туда.

— Ну, а что мы поделаем с «ним»? — спросил я.

— Мы оставим наш дом в его распоряжение; пусть он наслаждается здесь и строит сам себе козни.

— Ну, нет, уж этого не будет! — сказал я. — Тут в доме есть сторожевая собака, которая этого не допустит. Я дам ему кров и постель, а если он пожелает, то я дам ему и лошадь для верховой езды, но ключи от дома, нет, ключи останутся в руках Маккеллара. И он не выпустит их из рук, будьте спокойны.

— Мистер Маккеллар, — сказала миледи, — благодарю вас за ваше доброе намерение. Все, все будет передано вам, единственно вам. Мы должны бежать, и я предоставляю вам мстить за нас. Пошлите, пожалуйста, Макконоки в С.-Брайд и скажите ему, чтобы он нанял нам лошадей, которые приехали бы за нами ночью, и велите ему пригласить ко мне адвоката.

В эту минуту лорд вошел в комнату, и мы сообщили ему наш план.

— Нет, нет, — закричал лорд, — я и слышать не хочу об этом! Он вообразит, что я испугался его. Я ни за что не покину этого дома и, Бог даст, останусь в нем до самой смерти. Нет на свете человека, который мог бы выгнать меня отсюда, несмотря на козни всех адских чертей.

Он выговорил эти слова с таким жаром и таким твердым голосом, что и жена его, и я были положительно поражены, в особенности я, который был столько раз свидетелем его нерешительных действий.

Миледи взглянула на меня взором, взывающим о помощи, и я поспешил оправиться от волнения и, сделав ей незаметно знак рукой, чтобы она удалилась, обратился к лорду, бегавшему, словно полоумный, взад и вперед по комнате. Я положил ему руку на плечо и сказал:

— Милорд, я снова обращаюсь к вам в качестве просителя и ходатая, как вы желаете меня назвать, это безразлично. Но я человек прямодушный и честный, и поэтому я не могу решиться отнестись равнодушно к человеку, которого я люблю, и хотя я и устал вмешиваться в чужие дела, не могу не высказать вам своего мнения.

— Вы совершенно напрасно будете говорить, — сказал он, — ничто не в силах заставить меня переменить мое решение. Говорите, пожалуйста. Боже сохрани, чтобы я не позволил вам говорить, но только я заранее предупреждаю вас, что я не переменю своего решения.

Слова эти он произнес уже с меньшей горячностью, так что я начал надеяться, что мне удастся заставить его изменить решение.

— Ну, и отлично, — сказал я. — Я, стало быть, начинаю. — Я указал ему рукой на стул, и он сел. — Было время, — начал я, — когда ваша супруга не обращала на вас должного внимания.

— Я никогда не говорил об этом в то время, когда это происходило, — сказал он, и густая краска покрыла его лицо, — но теперь все это изменилось.

— Да, но знаете ли вы, в какой степени? Знаете ли вы, в какой степени все изменилось? — спросил я. — Теперь уж страдаете не вы, а она страдает. Ваша супруга всячески старается усладить теперь вашу жизнь, она только и мечтает о том, как вам угодить, а между тем вы даже как будто не замечаете этого. Она тщетно ждет от вас не только ласкового слова, но даже взгляда, в котором выразилась бы ваша благодарность. И знаете ли вы, с кем она проводит те бесконечные часы, в продолжение которых вы разгуливаете с вашим сыном по полям и лесам? Со мною, со старым секретарем ее мужа, с Эффраимом Маккелларом, с которым и вы некогда проводили целые часы. Помните, милорд?

— О, Маккеллар! Боже мой, как мне не помнить этого! — воскликнул лорд, вскакивая со стула.