Мастер боя

– Не гони тоску, Лука, – сухо и твердо ответил Бурнаш. – Я же сказал, что разговор по поводу этого кадра у нас будет серьезный и конструктивный.

– Ну ладно, тогда погодим и поглядим, – недоверчиво сказал Егорыч. – Шагай, парниша, к себе. По распорядку тебе уже пора на шконку – отбой пропели.

Глава 9. Гость – что в горле кость

Для Петра с этого дня жизнь превратилась не то чтобы в малину, однако его уже никто не трогал и не задирал. Как и обещал, Бурнаш, тот бишь уважаемый Павел Иванович – иного обращения от приближенных и окружения он не принимал, за исключением Егорыча, – потихоньку подкармливал соседа по отсеку. Жидкие супы, перловка, овсянка да сечка с имитацией мяса в виде разваливающихся котлеток и куриных ребрышек, бывшие обычными для рациона лечебницы, Петра вполне устраивали. Его организм, как он уже сам разобрался, был неприхотлив в еде. Минимально необходимое количество жиров, белков и углеводов столовская готовка давала и позволяла поддерживать тело в нормальной физической форме.

А солидная ежедневная добавка «от щедрот» Бурнаша в виде фруктов, мясных и рыбных продуктов вкупе с натуральными соками уже требовала дополнительного выхода энергии. И эту услугу ему также предоставил уважаемый Пал Иванович.

Бурнаш, похоже, был рассержен на своих охранников, так позорно проигравших схватки с Петром. Хотя какой там позор – он сам на себе ощутил его силу. А может, просто решил, что застоялись его бодигарды и пора их погонять, скинуть жирок и благодушие. В общем, памятная палата, в которой состоялось рандеву Петра с Коляном и Винтом, стараниями Павла Ивановича превратилась в тренажерно-бойцовский зал.

С «воли» привезли пару простеньких силовых станков, штангу, видавшую виды боксерскую грушу и установили их в пустой палате по углам. Появление этих снарядов узкой специфике лечебного заведения вряд ли соответствовало. Подтверждение этого предположения Петр услышал из уст взмокшего после тренировки и раздосадованного Мони. Он сетовал Коляну и Винту на крайне беспредельного коррупционера-главврача, позволившего за мзду притащить в диспансер противоречащее его психическому медпрофилю спортивное оборудование.

На столь страстное обличение обмахивающийся полотенцем Колян лишь устало прокомментировал ситуацию:

– А мы-то здесь с какого хрена с шефом прячемся? За бабки все можно!

Немного поразмыслив, Колян философски добавил:

– И вообще, все в этой жизни из-за бабок и за бабки… и еще – из-за баб…

Каждый вечер охранники под личным руководством Бурнаша как минимум часа полтора тягали железо и били грушу. Павел Иванович и сам не чурался тяжелой работы и наравне с подчиненными участвовал в воспитательно-спортивном процессе. А после общефизических упражнений устраивал тренировочные бои. В общем, веселился как мог, в отличие от унылых из-за педагогической деятельности шефа Коляна, Винта и особенно Мони.

Петра к активным занятиям не принуждали. Он сам назначал себе программу: общеукрепляющие упражнения, растяжки, движения на дыхание. Знания приходили как бы сами собой. Его организм истомой ожидания в мышцах, готовностью работы суставов, застоем крови указывал, что ему необходимо делать, какой комплекс упражнений выполнять. И Петр усердно исполнял указания тела, прилежно выполняя предписанное.

Он нередко ловил на себе взгляд Бурлакова и понимал, что тот внимательно наблюдает за ним, хотя и старается этого не показывать. Надо было признаться, что при всей своей внешней «быковатости» Паша Бурнаш вовсе не был медноголовым и прямым, как девяностоградусный угол. К примеру, назавтра Петр мог наблюдать, как шеф заставляет своих охранников исполнять базовые движения «нога-змея» или русбоевский «березовый веник», которые он сам отрабатывал накануне вечером.

А еще Павел Иванович после завершающих вечерние тренировки спарринг-боев просил Петра проанализировать ход схватки, указать бойцам на их ошибки. Разбор «полетов» частенько превращался в показательное занятие по рукопашному бою. Петр ставил охранникам удары, защиту, отрабатывая это с учетом индивидуальности каждого.

Было интересно наблюдать и за раздвоением личности Бурнаша. Солидный бизнесмен и конкретный авторитет уживались в нем, прорываясь порой крайними явлениями. Показная вальяжность и чистота речи в минуты гнева буйно сменялись откровенной распальцовкой и множественным применением ненормативных идиом многострадального русского языка. В домашней обстановке в меру использовалось и то и другое.

Однажды на тренировку явился гость. При его появлении в «зале» бодигарды несколько посерьезнели и более усердно, чем когда-либо, заработали на тренажерах. Похоже, ребята хорошо знали этого человека.

Коротко стриженный, с седым ежиком волос, худощавый, но явно крепкий, лет пятидесяти мужчина зашел в палату с Павлом Ивановичем. Ни слова не говоря, даже не поздоровавшись, он присел на стул в сторонке у самой двери и стал просто наблюдать за тренировкой.