Мастер-Девил

Дома были темнота и тишина. Я, собственно, догадывался, что Эрика не будет дожидаться меня и уснет. Стараясь двигаться потише, я включил свет в коридоре и осторожно разделся, полагая, что девушка у себя. Как же меня удивил донесшийся из моей спальни жалобный стон: «Мне больно». На меня опять нахлынуло раскаяние, все воспоминания о той боли, которую я причинил, вспыхнули в мой голове.

Я заглянул в свою спальню. Да, она была там, свернувшись калачиком, подложив руки под голову, и крепко спала. Я на секунду усмехнулся, увидев «Сильмариллион», валявшийся около кровати. Значит, ее тоже усыпляет эта книжка. В чем-то мы похожи, кто бы мог подумать.

Эрика была одета в футболку и спортивные брюки, но явно приняла вечером душ, поскольку все еще чуть влажные волосы рассыпались по подушке. Одна прядь упала ей на глаза.

Я прилег рядом с Эрикой и обнял ее, прекрасно понимая, что, по всей видимости, это моя последняя возможность держать ее в объятиях, о большем в данный момент и не думал. Утром, вспомнив о том сексе в наручниках, она не захочет и смотреть на меня. Комната освещалась лишь рассеянным светом уличного фонаря. В мягком полумраке вид спящей девушки в моих руках казался какой-то сказкой, белые хлопья снега, падающего за окном, усиливали впечатление, и я начал растворяться в существующей реальности…

Мне мешает прядь волос, закрывающая ее лицо, и моя мужская сущность дает о себе знать. Я осторожно, очень осторожно убираю локон с ее лба, заправляя его за ухо, потом провожу пальцем ниже, по вырезу футболки. Я помню — этот жест днем в холле показывал ей, кто хозяин, а сейчас у меня одно желание — открыть ей свои истинные чувства, которые, наконец, осознал.

Я начинаю гладить ее по плечам, спине, запускаю руку в шелковистые волосы. Эрика не просыпается и не возражает против этого — она прижимается к моему телу, удовлетворенно мурлыкая. Я не могу справиться с собой, приподнимаю футболку и начинаю ласкать ее грудь. Бусинки сосков немедленно отвечают на мои ласки и твердеют. Эрика удовлетворенно вздыхает, чуть выпятив губы, словно упрашивая поцеловать. Я не могу сопротивляться просьбе и приникаю к ее губам в нежном поцелуе, почти ожидая, что она сейчас проснется, залепит мне пощечину и гордо удалится из комнаты.

Я снова ошибаюсь. Она так и не просыпается, но очень скоро я сам начинаю подозревать, что сплю. Эрика начинает углублять поцелуй, нетерпеливо приоткрывая язычком мои губы. Я решаю, что сейчас все будет так, как она пожелает. Если она хочет целоваться — буду ее целовать. Если захочет пойти дальше — пойду дальше. И я отвечаю на ее поцелуй, отвечаю впервые в своей жизни, только теперь понимая, что это означает — целовать любимую девушку.

Мы целуемся до одурения, пока легкие не начинают отчаянно требовать кислорода. Эрика отрывается от меня, но начинает немедленно снимать с меня футболку. Я замираю, соображая, что она хочет делать дальше, но девушка нетерпеливо ерзает, и я раздеваю ее. Вид ее кошмарных синяков мгновенно отрезвляет меня, в груди вновь вспыхивает чувство раскаяния. Эрика тем временем изучает мое тело. Ее тонкие пальчики проходятся по моим плечам, спине, груди, останавливаются на шраме, опускаются к поясу джинсов. Я уже возбужден, эти невинные ласки действуют на меня сильнее, чем опытные движения той же Кристины. Эрика начинает расстегивать джинсы, но в ее полусонном состоянии — или сне? — ей это плохо удается. Я помогаю ей, сбрасывая с себя джинсы вместе с боксерами, достаю презерватив и надеваю его — я не уверен, чем все это кончится, но надо быть готовым ко всему, и прижимаю к себе стройное тело Эрики. Она явно наслаждается увиденным — нет, так сказать нельзя, потому что ее глаза плотно закрыты — и нежно мурчит от удовольствия. Я так и не могу сказать, спит ли она, или я, или мы оба… Но мы оба таем от желания. Эрика кусает меня за сосок, я дергаюсь, не от боли, от желания, приподнимаю ее и сливаюсь с ней в страстном поцелуе. Я хочу ее, хочу так, что сдерживаюсь из последних сил, но сейчас решение принадлежит ей, я не могу взять ее против ее воли, это будет неправильно, это разрушит нашу сказку… Она чувствует это, обхватывает ногой мою талию и просит:

— Возьми меня…

Я колеблюсь. Я хочу быть уверен, что она желает именно этого, ведь я — тот человек, который фактически изнасиловал ее несколько часов назад.

— Возьми меня, пожалуйста, — уже требует она, и я с готовностью подчиняюсь и проникаю в нее. Но я хочу сделать все совершенно по-другому, показать ей нежность и любовь, а не животную похоть.