Мастер дымных колец

Кратковременный набег южного гостя не прошел бесследно для Северной Заставы. Это утверждение будет тем очевиднее, чем больше пройдет времени со дня необычной ревизии провинциальной жизни. Но и сейчас, всего лишь через несколько сумрачных осенних дней те из жителей Северной, которые имели хоть какое-то к нему отношение, нет-нет, да и вспоминали о нем парочкой-другой неспешных мыслей. Например, сердобольный старик с подбитым глазом, угощавший гостя таранькой, теперь распространял у пивной бочки свежую информацию о том, что такое кефир. Когда друзья-горожане с удивлением узнавали, что этот редкий напиток является смесью денатурата с козьим молоком, старик в подтверждение своих слов говорил, что если кто не верит, то пусть спросит у Афанасьича... Афанасьич обижался и посылал всех куда подальше, заявляя со страшным хрипом, что сын его секретный работник, делает сверхбомбу, и что в конце концов привезет ее сюда и взорвет все к едрене матери. Откуда такая крайняя мысль могла прийти в голову Варфоломеева-старшего, никому не известно. Да, наверное, и сам бы Афанасьич не мог сказать, с чего такое могло возникнуть в его мозгу. Одно известно - своего сына он считал великим человеком (а какой же еще мог быть у него сын?) и верил, что рано или поздно Сашка, как он его обычно называл, нечто подобное сотворит. "Вот посмотришь, - проснувшись ночью от окончания действия спирта, говорил он жене, - твой Сашка что-нибудь учудит. Ишь, гастролер, не было десять лет, а побыл-то всего три дня и умотал, академик. Нет, ты скажи, мать, чего он приезжал, чего он тут вынюхивал? Чего он тут высматривал? А?". Мать молча толкала Афанасьича в толстый живот и переворачивалась на другой бок, делая вид, что спит.

Но больше всех пострадала Соня. Удивительное, парадоксальное явление - она, не обратившая абсолютно никакого внимания на редкие иронические глаза южного гостя, упоенная в основном своим личным счастьем, теперь была вынуждена защищаться от двухсторонних нападок, симулируя внутреннюю борьбу, характерную скорее для каких-нибудь легкомысленных особ, способных увлекаться первым попавшимся столичным щеголем, нежели для глубоких цельных натур, к которым она несомненно принадлежала. Да, именно двухсторонних нападок. С одной стороны отец. Илья Ильич словно переродился. Вот уже несколько дней кряду он был крайне возбужден. Он забросил свой письменный труд, забросил ученические тетрадки, забросил даже очередной проект и, приходя из школы, блуждал по дому подобно человеку, потерявшему важную мысль, не смея остановиться на каком-нибудь одном предмете. Когда же появлялась Соня, он тут же заводил разговор о любимом ученике.

- Нет, каков Сережа, а? Сонечка, ты же видела его, скажи, каков? Ты помнишь последнюю встречу, ты помнишь, как он сказал: "Свободный поиск"? Просто так, понимаешь, сказал, - Илья Ильич замирал, вспоминая. - Да ты ведь, Соня, не знаешь, что значит свободный поиск. О-о, это не то что "полет проходит по заданной программе", это не расписанная до мелочей, жестко регламентированная работа в ближнем космосе. Это свободный полет мысли, полет человеческого гения над серой пустыней жизненной необходимости. Пойми, Сонечка, свобода не может быть осознанной необходимостью, потому что осознанная необходимость - это рабство ума, консервация мысли, поденщина...

Соня только пожимала плечами. Она прекрасно знала, что значит для отца свободный поиск. Это была его голубая детская мечта о космическом путешествии ради одного чистого интереса. Илья Ильич признавал свободный поиск высшей формой, вершиной, апофеозом космического полета. Этой мечтой он заражал всех своих кружковцев и те, в силу способности к воображению, на время или навсегда заболевали сентиментальной романтической инфекцией. Ведь согласно пригожинской философии высшие идеальные существа, которые придут на смену обычным людям, пребудут в состоянии непрерывного свободного космоплавания... В общем, все это само по себе очень интересно, но почему ей приходится выслушивать восторженные слова о нем? И ладно бы только дома. Так нет, еще и Евгений теперь при каждой встрече начинал разговор о своем бывшем однокашнике, о начале семидесятых, об их ранних студенческих годах. Соня злилась и просила говорить о чем-нибудь другом. Тогда Евгений заявил, что именно Сергей Варфоломеев свел их с Соней.

- Да, да, я ведь из-за него на Северную приехал, - удивил он Соню.

- Так вот она, ворона! - воскликнула Соня.