Мастер дымных колец

- Как-нибудь объясни.

- Ты смеяться будешь.

- Не буду, - заверил Константин.

- Понимаешь, это у меня привычка в детстве была - так, от нечего делать взять и что-нибудь обмерить, - Сергей Петрович смущенно опустил глаза.

- Обмерить? - удивился Константин. - Для чего?

- Да понимаешь, ни для чего, так просто, интересно почему-то было. Варфоломеев сделал паузу. - Наверное, от скуки.

- И сколько же у тебя получилось?

- Чего?

- Шагов.

- Хм, двести шестьдесят, кажется.

- Двести шестьдесят пять, - поправил Константин, и оба рассмеялись.

Потом Варфоломеев наметил план действий. Сначала они договорились пойти в государственный дом, а затем уже домой к Варфоломееву бросить чемоданы.

Время было раннее, и им пришлось несколько минут затратить, чтобы стуками в стеклянное окошечко разбудить дежурного милиционера. Тот, немало подивившись столь ранним посетителям горкома партии, строгим голосом потребовал документы. Документы произвели большое впечатление на постового. Вытянувшись, насколько позволяло натяжение костей и мышц, он преданно посмотрел в глаза посетителям.

- Вызовите, пожалуйста, первого секретаря горкома, - вежливо попросил Варфоломеев.

- Товарища Романцева? - все же позволил себе удивиться постовой.

- Да, пожалуйста.

Нужно сказать, просьба генерального удивила не только милиционера, но и на капитана Трофимова. Он толком не понимал, чего хочет товарищ секретный ученый, но решил до поры до времени, как они и условились еще в поезде, не вмешиваться в ход событий.

- Но я не имею права, - оправдывался постовой. - Только в экстренных случаях.

- Именно сейчас и есть экстренный случай, - Варфоломеев построже посмотрел на попутчика и вдруг подморгнул. - Соедините меня с товарищем Романцевым.

Через несколько минут вспотевший, побелевший и одновременно покрасневший постовой передал Варфоломееву черную эбонитовую трубку.

- Алло, Николай Александрович, здравствуйте, - бодренько послал он в трубку утреннее приветствие.

- Чего надо? - послышался голос потревоженного начальства.

- Говорит генеральный конструктор Сергеев.

Воцарилась напряженная тишина. Нужно было как-то помочь титаническому напряжению и Варфоломеев уточнил:

- Генеральный конструктор Секретного Объекта.

Товарищ Романцев громко ухнул в трубку. Он тут же вспомнил и свою скороспелую приветственную телеграмму центральному комитету в связи с постройкой телевышки, и последовавшую затем безжалостную выволочку за попытку рассекретить оборонные данные стратегического значения.

- Слушаю, товарищ Сергеев.

- Завтра, товарищ Романцев, в соответствии с решениями правительства будет произведено генеральное испытание в непосредственной близости от вверенного вам города.

- Испытание чего? - не вынес нарастающего напряжения Романцев.

- Испытание всего, - пояснил Варфоломеев и после паузы добавил для определенности: - Испытание морального духа и стойкости вверенного вам населения Заставы, проверка уровня политико-идеологической работы, проверка организованности городских служб, наконец испытание ваших личных руководящих качеств.

- Слушаюсь, - запела трубка.

- Во-первых, конкретно завтрашний день объявите выходным днем, а неиспользованное рабочее время присоедините к отпуску. Далее, объявите по радио, что завтра на набережной у музея состоится торжественный митинг. С приветственным словом выступит Илья Ильич Пригожин.

- Кто? - не поверило своим ушам начальство. Учитель Пригожин был известен как интеллигент и чудак.

- Илья Ильич Пригожин, - твердо повторил генеральный конструктор.

- Слушаюсь.

- Да, и позаботьтесь о питании, пусть работает открытый буфет.

- Конечно, конечно, - упоминание о буфете почему-то благотворно подействовало на начальство. Кажется, именно с буфета Романцев наконец почувствовал себя в своей тарелке. - И праздничную иллюминацию сделаем, в лучшем виде, - добавил первый секретарь.

- Это на ваше усмотрение, - благожелательно поддержал инициативу Романцева Варфоломеев.

- Да, еще одно, вспомнил Варфоломеев. - Разберитесь здесь у себя в первом отделе. Арестован некто Шнитке. Это непорядок. И еще, к следствию привлечен Илья Ильич Пригожин. Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы не мешали товарищу Пригожину выполнять важное правительственное поручение.

Не дожидаясь ответа, Варфоломеев положил трубку. Его боевой тон был красноречивее всяких грозных документов, по крайней мере для постового. Так вот они какие, генеральные конструктора, наверное, подумал милиционер, с личной охраной и с личными полномочиями. Но потом произошло совсем неожиданное событие, на всю жизнь запавшее в душу молодого стража порядка. Генеральный конструктор лично пожал ему руку. Отныне и на веки запомнил постовой крепкое, чуть холодноватое пожатие столичного гостя.