Мастер, Елизавета и другие

По Английской набережной Санкт-Петербурга шёл человек, зябко кутаясь в воротник тонкого, не по погоде, пальто. Вдоль Невы дул сильный ветер с Финского залива, неся с собой колкие редкие снежинки. Они били по глазам, а ветер прерывал дыхание. «Конец осени – начало зимы в Питере, пожалуй, самое неприятное время, не зря все политические катаклизмы здесь случаются в этот период», – подумал человек, отворачиваясь от ветра. «В декабре дворяне вышли на Сенатскую площадь, в ноябре пролетарии штурмовали Дворцовую, разве можно представить, чтобы питерцы начали какую-нибудь заваруху в тёплые июньские дни с белыми ночами? Нет, конечно. Такими днями они дорожат, в них они видят весь смысл жизни в Питере. Интересно, в какое время года написали свои наиболее известные произведения Пушкин и Достоевский, находясь в Петербурге? У Пушкина, как известно, самая плодотворная пора была в так называемую «Болдинскую осень». Но это, во-первых, произошло в Псковской губернии, во-вторых, царь запретил ему оттуда выезжать без его соизволения, и, в-третьих, Пушкин очень скучал без общества и дел. Может быть, от скуки он и написал так много? Тогда и в Питере он должен был наиболее продуктивно работать поздней осенью и зимой, в скучное питерское время. Хотя разве со скуки можно написать что-то дельное?» Человек с набережной свернул на Английский проспект, ветер успокоился, он отпустил воротник и перестал думать о погоде. Это был нам уже известный Виктор Михайлович, оставшийся в памяти Елизаветы как Мастер. Он возвращался с писательской встречи, где много говорили о наиболее заметных произведениях, вышедших за последнее время. «Заметных» не означает «лучших», сейчас к заметным относят наиболее скандальные. Так уж повелось в наш электронный век, что «лучших» определяет руководство страны, а заметными становятся те, о которых шумит Интернет. А он может шуметь только скандально: одни ругают произведение, другие ругают ругателей произведения, и чувствуется, что именно этот ругательный процесс и приносит его участникам истинное удовлетворение. Произведения, незамеченные руководством страны и Интернетом, пропадают втуне. Правда, о некоторых вспоминают в телевизионной программе «Культура», но это уже происходит в маленькой компании специалистов и не доходит до широких народных масс, которым и предназначено выстраданное автором произведение. Вот здесь и возникает основной вопрос для писателя: что же нужно широким народным массам? Его обсуждали сегодня на писательской встрече. Пришли к выводу, что в настоящее время нет «широких народных масс». Они были раньше, в советской жизни. Сейчас всё делится по слоям населения. Есть молодёжь – им нужно одно, есть огромный слой пенсионеров – им нужно другое, есть просто женщины – им нравится третье, и, наконец, есть те, кому ничего не надо, кроме того, как отвлечься от всех своих проблем. И вот этих, последних, большинство. Те писатели, которые смогли потрафить последней категории читателей, становятся наиболее известными, их печатают огромными тиражами, за ними гоняются издатели и их приглашают в телевизионные студии. Поэтому сегодня, в результате обсуждения, писатели пришли к выводу: если Булгаков словами Воланда объявил, что москвичей испортил квартирный вопрос, то теперь можно сказать, что русский народ портит литература. Вывод для писательской аудитории парадоксальный!

Вот так, незаметно, за такими мыслями Мастер добрался до своего дома, построенного ещё до Великой революции на углу Английского проспекта и проспекта Декабристов. Дом не выделялся своей архитектурой, его строили как «доходный», то есть он предназначался для сдачи квартир в наём. Но Мастер гордился его историей – в этом доме в революционный период жил Александр Блок. В квартире на третьем этаже, где сейчас музей Блока, написана поэма «Двенадцать» и другие известные произведения, их факсимиле можно сейчас увидеть в кабинете Блока, окна которого выходят на реку Пряжка. Каждое посещение этой квартиры давало Мастеру толчок фантазии, подпитывало энергией и делало его сопричастным к великому миру литературного творчества.