Мастер гендзюцу: проснись, если сможешь

В коридоре послышались тихие шаги. Дверь палаты приоткрылась. Шисуи напрягся и снова расслабился, ощутив знакомую чакру.

Инузука. Время от времени она приходила его осматривать и что-то заполняла в своем планшете. В эти моменты Шисуи чувствовал себя не пациентом, а каким-то медицинским опытом, безвольным и неодушевленным.

Вот и сейчас девушка зажгла ночник и принялась его осматривать.

— Что с рукой? — спросил Шисуи, поглядывая на бинты на ее правой руке.

Хотелось хоть как-то оживить этого медицинского робота с острыми метками на щеках.

— Пустяки, — отмахнулась девушка.

Шисуи вздохнул. Не вышло. Прохладные пальцы скользили по его поврежденной коже и причиняли боль, но Шисуи терпел. Если она прикасалась, значит, так было надо.

— Как твое имя?

— Кирэй.

Заскрипел карандаш. Инузука Кирэй снова что-то черкала в своем планшете. Карандаш вдруг застыл, и сама девушка тоже замерла, словно время неожиданно замерзло. Ее аккуратный вздернутый носик шевельнулся.

— Кто-то чужой.

Шисуи привстал на локте, борясь с ноющим телом.

— О чем ты?

— Запах. Новый запах. Это не медик. Не пациент. Кто-то новый.

— У вас есть ночные часы посещения? — слабо пошутил Шисуи.

Девушка отложила планшет с карандашом к ночнику и беззвучно прокралась к коридору. Шисуи поглядел на черную щель приоткрытой двери.

Она почувствовала запах отсюда? Инузука… Собачница.

Девушка нырнула в темную щель и исчезла.

Шисуи напряженно прислушивался к тишине спящего госпиталя.

Кто-то чужой… Анбу? Впрочем, охрану с Мэйсы сняли еще около полуночи.

Он откинул с ног одеяло и коснулся босыми ступнями холодного пола. Двигаться было больно. Любимый шуншин он не смог бы использовать тем более, но позволять девушке-медику нырять в мрачные коридоры госпиталя, где бродил некто незнакомый и, возможно, опасный, было как-то неправильно.

Шисуи тихо крался к коридору, когда откуда-то издалека послышался короткий сдавленный писк. И снова упала тишина. На этот раз эта тишина казалась не таинственно-любопытной, а какой-то зловещей.

Шисуи напрягся и ступил в коридор. Темно было хоть глаз выколи. Вопреки запретам медиков он активировал шаринган. Додзюцу мигом уловило какое-то движение во тьме, но Шисуи не успел среагировать. Больное тело не поспевало за шаринганом. Кто-то тупо стукнул его по затылку.

Тьма распахнулась и приняла его в себя целиком.

****

Лишь только сознание нащупало ход наружу, как Шисуи мигом вскочил на кровати. Рядом сидел Итачи, и Шисуи охватило дежавю. Он так уже просыпался недавно, и сейчас в хаосе мыслей не удавалось сосчитать количество подобных эпизодов. Может, всего лишь один. А может, десятки…

Из окна в палату лился яркий солнечный свет. Белоснежный пододеяльник слепил глаза. Шисуи прищурился. Итачи спокойно наблюдал за ним, не торопясь ничего объяснять. Немного успокоившись, Шисуи спросил:

— Уже день?

— Тебя нашли в коридоре без сознания, — пояснил наконец товарищ. — И ту девушку тоже. Кирэй, кажется.

— И что это значит?

— Не уверен, что тебе понравятся новости.

— Не томи!

— Мэйсы этой ночью не стало.

— Что… что ты имеешь в виду? Она умерла во сне?

— Можно и так сказать.

Спокойный голос Итачи казался немного пугающим на фоне того, о чем он рассказывал. Но это же был Итачи. Шисуи знал его достаточно хорошо. Заставить это юное дарование изъясняться иным тоном было просто невозможно.

— Она не просто умерла во сне, — добавил Итачи. — Ей в этом помогли.

— Кто?

Шисуи затаил дыхание. Итачи пожал плечами.

— Официально — неизвестно. Неофициально… сам догадайся.

Шисуи сжал кулаки.

— Ид-диоты, — с чувством выдохнул он. — Какие же они… Сами себя подставляли. Сами себя…

Впрочем, помимо злости на соклановцев он также ощущал и облегчение. Это было нехорошо — думать так, желать кому-то смерти. Но клубок вины, разрывавший его совестливое сердце, со смертью Мэйсы размотался сам собой.

— Ей так будет лучше, — пробормотал он глухо, убеждая то ли Итачи, то ли себя самого.

Но Итачи очевидно думал о другом. Все время его внутренних терзаний он, не моргая, глядел на ослепительно белое одеяло и о чем-то упорно размышлял.

— Шисуи, как думаешь… Что теперь стало с тем миром? Со смертью Мэйсы он… просто исчез?

— Хороший вопрос. Думаю, да. Она же…

Шисуи стал искать ответы на вопрос Итачи и сам призадумался.

Со смертью обладателя гендзюцу должно было исчезнуть, поскольку творить его больше было некому. Но что, если…

— Как бы там ни было, — возразил Шисуи сам себе, только вслух. — Даже если то измерение существует независимо от того, жива Мэй или мертва, она была единственным посредником между тем измерением и реальностью. Все кончено, Итачи.

Эпилог