Мастер и Маргарита

- Га-Ноцри.	'Ha-Nozri.'
- Откуда ты родом?	'Where do you come from?'
- Из города Гамалы, - ответил арестант, головой показывая, что там, где-то далеко, направо от него, на севере, есть город Гамала.	The town of Gamala,'[12] replied the prisoner, indicating with his head that there, somewhere far off to his right, in the north, was the town of Gamala.
- Кто ты по крови?	'Who are you by blood?'
- Я точно не знаю, - живо ответил арестованный, - я не помню моих родителей. Мне говорили, что мой отец был сириец...	'I don't know exactly,' the arrested man replied animatedly, 'I don't remember my parents. I was told that my father was a Syrian . . .'
- Где ты живешь постоянно?	"Where is your permanent residence?'
- У меня нет постоянного жилища, -застенчиво ответил арестант, - я путешествую из города в город.	'I have no permanent home,' the prisoner answered shyly, 'I travel from town to town.'
- Это можно выразить короче, одним словом - бродяга, - сказал прокуратор и спросил: - Родные есть?	‘That can be put more briefly, in a word - a vagrant,' the procurator said, and asked: 'Any family?'
- Нет никого. Я один в мире.	‘None. I'm alone in the world.'
- Знаешь ли грамоту?	'Can you read and write?'
- Да.	'Yes.'
- Знаешь ли какой-либо язык, кроме арамейского?	'Do you know any language besides Aramaic?'
- Знаю. Греческий.	'Yes. Greek.'
Вспухшее веко приподнялось, подернутый дымкой страдания глаз уставился на арестованного. Другой глаз остался закрытым.	A swollen eyelid rose, an eye clouded with suffering fixed the arrested man. The other eye remained shut.
Пилат заговорил по-гречески:	Pilate spoke in Greek.
- Так ты собирался разрушить здание храма и призывал к этому народ?	'So it was you who was going to destroy the temple building and called on the people to do that?'
Тут арестант опять оживился, глаза его перестали выражать испуг, и он заговорил по-гречески:	Here the prisoner again became animated, his eyes ceased to show fear, and he spoke in Greek:
- Я, доб... - тут ужас мелькнул в глазах арестанта оттого, что он едва не оговорился, - я, игемон, никогда в жизни не собирался разрушать здание храма и никого не подговаривал на это бессмысленное действие.	'Never, goo .. .' Here terror flashed in the prisoner's eyes, because he had nearly made a slip. 'Never, Hegemon, never in my life was I going to destroy the temple building, nor did I incite anyone to this senseless act.'
Удивление выразилось на лице секретаря,	Surprise showed on the face of the secretary,