Мастер и Маргарита

Соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим! Нет, не водою! Вспомни, как мне пришлось из-за вас снимать со стен щиты с вензелями императора, перемещать войска, пришлось, видишь, самому приехать, глядеть, что у вас тут творится!	Solomon's Pool that I give Yershalaim to drink, as I wanted to do for your own good! No, not water! Remember how on account of you I had to remove the shields with the emperor's insignia from the walls, had to transfer troops, had, as you see, to come in person to look into what goes on with you here!
Вспомни мое слово, первосвященник. Увидишь ты не одну когорту в Ершалаиме, нет! Придет под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания. Вспомнишь ты тогда спасенного Вар-раввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирною проповедью!	Remember my words: it is not just one cohort that you will see here in Yershalaim, High Priest - no! The whole Fulminata legion will come under the city walls, the Arabian cavalry will arrive, and then you will hear bitter weeping and wailing! You will remember Bar-Rabban then, whom you saved, and you will regret having sent to his death a philosopher with his peaceful preaching!'
Лицо первосвященника покрылось пятнами, глаза горели. Он, подобно прокуратору, улыбнулся, скалясь, и ответил:	The high priest's face became covered with blotches, his eyes burned. Like the procurator, he smiled, baring his teeth, and replied:
- Веришь ли ты, прокуратор, сам тому, что сейчас говоришь? Нет, не веришь! Не мир, не мир принес нам обольститель народа в Ершалаим, и ты, всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвел народ под римские мечи! Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ! Ты слышишь, Пилат? - И тут Каифа грозно поднял руку: -Прислушайся, прокуратор!	'Do you yourself believe what you are saying now. Procurator? No, you do not! It is not peace, not peace, that the seducer of the people of Yershalaim brought us, and you, equestrian, understand that perfectly well. You wanted to release him so that he could disturb the people, outrage the faith, and bring the people under Roman swords! But I, the high priest of the Jews, as long as I live, will not allow the faith to be outraged and will protect the people! Do you hear, Pilate?' And Kaifa raised his arm menacingly: 'Listen, Procurator!'
Каифа смолк, и прокуратор услыхал опять как бы шум моря, подкатывающего к самым стенам сада Ирода великого. Этот шум поднимался	Kaifa fell silent, and the procurator again heard a noise as if of the sea, rolling up to the very walls of the garden of Herod the Great. The noise rose
снизу к ногам и в лицо прокуратору. А за спиной у него, там, за крыльями дворца, слышались тревожные трубные сигналы, тяжкий хруст сотен ног, железное бряцание, - тут прокуратор понял, что римская пехота уже выходит, согласно его приказу, стремясь на страшный для бунтовщиков и разбойников предсмертный парад.	from below to the feet and into the face of the procurator. And behind his back, there, beyond the wings of the palace, came alarming trumpet calls, the heavy crunch of hundreds of feet, the clanking of iron. The procurator understood that the Roman infantry was already setting out, on his orders, speeding to the parade of death so terrible for rebels and robbers.
- Ты слышишь, прокуратор? - тихо повторил первосвященник, - неужели ты скажешь мне, что все это, - тут	'Do you hear. Procurator?' the high priest repeated quietly. 'Are you going to tell me that all this' - here the high priest raised both arms