Мастер Игры

Однажды, забравшись в рабочий кабинет отца, мальчик стащил несколько листов бумаги — в те времена бумага была редкостью, но отец Леонардо, будучи нотариусом, располагал солидным запасом. Взяв листы на прогулку в лес, он уселся на камень и стал зарисовывать окружавшие его виды. С тех пор Леонардо продолжал заниматься ри­сованием постоянно, день за днем. Даже в непогоду он рисовал, забравшись в какое-нибудь укрытие. У мальчи­ка не было учителей, не было даже картин для примера. Он все делал на глаз, а натурщицей служила природа. Леонардо заметил, что, рисуя предметы, он рассматрива­ет их более внимательно, примечая подробности, кото­рые делают рисунок более точным и правдоподобным.

Как-то он рисовал белый ирис и, пристально разгляды­вая его, был поражен изысканной формой цветка. Ирис проклюнулся из семени, затем рос, проходя разные ста­дии, и Леонардо уже приходилось зарисовывать их. Что заставляет ирис расти, проходя от этапа к этапу, завер­шая развитие цветком удивительной, неповторимой формы? Вероятно, должна существовать какая-то сила, под влиянием которой происходят все эти превращения? Вопросами о метаморфозах, происходящих с цветами, Леонардо задавался еще долгие годы.

Лежа в одиночестве на смертном одре, он мог бы вспом­нить первые годы в мастерской флорентийского худож­ника Андреа Верроккьо. Туда он попал в четырнадцати­летием возрасте, когда отец обратил внимание на его превосходные рисунки. Верроккьо знакомил учеников со всеми науками и премудростями, необходимыми для работы в его мастерской, — инженерным делом и меха­никой, химией и металлургией. Леонардо охотно учился всему, но вскоре обнаружил в себе новое качество: быть подмастерьем мало, ему необходимо делать что-то свое, творить, а не копировать мастера.

Как-то юноше поручили написать фигуру ангела на большом полотне на библейский сюжет, над которым работал Верроккьо. Леонардо решил по-своему распоря­диться отведенной ему частью полотна. На переднем плане, перед ангелом, он разместил клумбу, но вместо обобщенных, абстрактных растений написал во всех де­талях цветы, которые с таким пылом рассматривал в дет­стве. Он изобразил их с невиданным доселе тщанием и детализацией. Работая над ликом ангела, да Винчи экс­периментировал с красками и получил новую смесь, словно излучавшую мягкое сияние и подчеркивающую неземное выражение ангельского лика. (Чтобы схватить это выражение, Леонардо проводил время в местной церкви, наблюдая за самозабвенно молящимся юношей, с него-то он и написал ангела.) В довершение Леонардо вознамерился стать первым из живописцев, кто сможет изобразить ангельские крылья как настоящие.

Юноша отправился на рынок и накупил птиц. Долгими часами он рассматривал и изучал их крылья и то, как они крепятся на теле. Ему хотелось создать ощущение, будто крылья и впрямь растут за плечами ангела и способны поднять его в небо. Как обычно, на этом Леонардо не остановился. Когда его работа была завершена, он, будто одержимый, продолжал изучать птиц, а в голову ему пришла мысль, что люди тоже могли бы летать, если ему, Леонардо, удастся дать научное объяснение птичьему полету. По многу часов в неделю он читал и изучал все, что имело отношение к птицам. Именно так и работал его ум — одна идея порождала другую.

Далее Леонардо перешел бы к воспоминаниям о самом тяжком времени своей жизни — 1481 годе. Папа Рим­ский обратился к Лоренцо Медичи с просьбой поре­комендовать ему лучших художников Флоренции для росписи только что возведенной капеллы Св. Сикста. Лоренцо отправил в Рим самых именитых своих живо­писцев, но Леонардо в их число не включил. Они никог­да не ладили, слишком уж разными были. Лоренцо был человек образованный, выращенный на классических об­разцах. Леонардо не читал по-латыни и мало разбирался в античности. Он по природе своей больше тяготел к науке. Но в основе неприязни Леонардо к правителю- снобу лежало и нечто еще — художника тяготила зави­симость от монаршей милости, необходимость жить от заказа до заказа. Он устал от Флоренции и царивших там придворных нравов.

Да Винчи принял решение все переменить коренным об­разом: уехать в Милан и начать жизнь сначала. Он станет больше чем просто художником, овладеет всеми ремес­лами и науками, какие ему интересны, — обучится архи­тектуре, военно-инженерному делу, гидравлике, анато­мии, скульптуре. Любому государю или покровителю, который пожелает взять его на службу, он станет и со­ветником и живописцем — за достойное вознагражде­ние. Леонардо пришел к выводу, что его недюжинный ум приносит больше плодов, если трудится сразу над не­сколькими делами, так как это позволяет строить между ними всевозможные связи.