Мастер Игры

Теперь Эверетт стал чаще сопровождать пираха на вы­лазках в джунгли, и его уважение к ним все возрастало. Они видели и слышали то, чего не замечал он сам, — ядовитых змей, признаки чего-то необычного или подо­зрительного. Время от времени, даже не в сезон дождей, выпадали осадки, и туземцы, будто обладая шестым чув­ством, всегда знали о приближении дождя заранее. (Да что там погода, пираха каким-то непостижимым обра­зом за несколько часов узнавали, к примеру, о предстоя­щем прибытии самолета, — Эверетт представить не мог, как им это удается!) Каждый квадратный дюйм джун­глей, каждое растение эти люди знали как свои пять паль­цев. По виду пузырей или ряби на реке они мгновенно понимали, упал ли в воду камень или под водой прячется опасное животное. Пираха были хозяевами джунглей, здесь они обладали властью, которой он, Эверетт, не мог почувствовать, наблюдая за туземцами в деревне. Осо­знав это, он начал понимать, что жизнь и культура пира­ха, на первый взгляд казавшаяся примитивной, на самом деле была полной и богатой. За сотни лет пираха выра­ботали уклад, идеально соответствующий суровым усло­виям, в которых им приходилось жить.

Теперь те же инциденты, которые раньше возмущали или огорчали его, предстали в новом свете. Живя бок о бок со смертью, ежедневно сталкиваясь со всякого рода опасностями, которыми кишели джунгли, эти люди вы­работали стоическое к ним отношение. Они не могли позволить себе тратить время и силы на то, чтобы подол­гу убиваться или сопереживать. Зато они инстинктивно чувствовали, что кто-то умирает, — так, они точно зна­ли, что младенец, с которым возились супруги, обречен, и почли за благо облегчить ему смерть. Мужчины возна­мерились было убить Эверетта, услышав, что он осужда­ет их за выпивку. Они решили, что он, как и его предше­ственники, будет навязывать им свои суждения и попы­тается взять над ними власть. У них имелись основания для таких выводов и такого поведения, но Дэниел смог понять это лишь по прошествии времени.

Эверетт теперь все больше участвовал в жизни племе­ни — ходил с пираха на охоту и рыбную ловлю, собирал корни и плоды и т. д. И он, и его жена участвовали в со­вместных трапезах с туземцами, все больше общались с ними и таким образом все лучше узнавали культуру пи­раха. Сдвинулось с мертвой точки и изучение языка, хотя сам Эверетт не сразу осознал это. Теперь этот про­цесс был намного более естественным, меньше опирался на лингвистические исследования и больше — на пости­жение языка изнутри, через жизнь рядом с туземцами и полное погружение в их культуру. Эверетт начал думать и рассуждать как пираха, он заранее предвидел их реак­цию на вопросы некоторых западных визитеров; теперь ему открылось их чувство юмора и стали понятны исто­рии, которые они любили рассказывать, сидя у костра.

Открывая для себя многие аспекты культуры пираха, все глубже погружаясь в их жизнь, он замечал все больше интересных особенностей языка этого народа. До тех пор Эверетт был приверженцем царившей в лингвисти­ке теории Ноама Хомского. Согласно Хомскому, в ос­нове всех языков лежит набор сходных основополагаю­щих грамматических принципов. Это явление было на­звано им «универсальной грамматикой». По мнению Хомского, универсальная грамматика закреплена на ге­нетическом уровне в определенных структурах мозга. Согласно этой теории у каждого из нас знание языка врожденное. Однако, чем больше времени Эверетт жил среди пираха, тем больше убеждался, что их язык не впи­сывается в эту систему. В языке пираха нет цифр и вооб­ще не разработана система счисления. Они не имеют слов для обозначения цвета, но могут довольно точно описывать цвет короткими фразами, сравнивая между собой реальные предметы.

Согласно теории универсальной грамматики, основной чертой, свойственной всем языкам, является так называе­мая рекурсия — образование придаточных предложе­ний; в пример можно привести предложение: «Пища, которую ты ешь, вкусно пахнет». Эверетт, как ни ста­рался, не смог найти у пираха ничего похожего. Они выражали подобные мысли простыми утвердительными предложениями типа: «Ты ешь пищу. Эта пища вкусно пахнет». Подобных исключений из универсальной грам­матики при ближайшем рассмотрении оказалось гораздо больше.